Тут дедушко застегнул свой «дипломат» на все пуговицы и обратился ко мне:
— Ну, внучек. Еще раз спасибо. Ублаготворил ты меня. И надо же такое придумать. Похоже, из мужиков кто-то сочинил. Ты мне как-нибудь еще раз прочитай все это. А я послушаю да подумаю о своей жизни. До свиданья, Дуня! — обратился он к матери. — Что ты на меня так смотришь? Не сердись на старого брехуна. Пьяному-то, знаешь, море по колено. Чем дурнее, тем ему больше ндравится. Лишь бы люди завидовали. Ну, пойдем, Ганя. Проводи крестного. А то свалюсь где-нибудь под забором на посмешище всей деревне. Али черт в пруд уманит. Он любит подшучивать над пьяницами-то. Вот так-то оно, крестничек. И пить — умереть, и не пить — умереть… Так лучше, знаешь, погулять на этом свете как следует. А там видно будет…
И дедушко с отцом вышли из избы.
После их ухода мы долго молча сидели с мамонькой. Потом она убавила свет в лампе и стала убирать со стола. А я все сидел да думал об ушедшем дедушке. Наконец я спросил мамоньку, почему дедушко каждый день ходит по деревне пьяный.
— А кто его знает, — ответила она. — Лет пять уж так. Раньше он, конечно, тоже выпивал. Но знал меру. А как выдал свою Парасковью в Подкортус, так с той поры пьет уж без просыпа. Когда кабак в деревне был, он из него не вылезал. А как кабаки закрыли и монополка в Коме открылась, так дома стал пить да по родне рюмки собирать. Сегодня у нас, завтра у зятя, там к Филиным зайдет, к Илье Яковлевичу. Везде его принимают, везде угощают. Так вот и живет с тех пор.
— Ему жалко было выдавать тетку Парасковью в Подкортус?
— Жалко, видать. А что было делать. Пришлось. Сам и жениха-то ей там нашел. Можно сказать, высватал ей Кирюшу-то.
— А почему наши кульчекские женихи за тетку не сватались?
— Не хотели свататься.
— Она что же — невеста плохая была?
— Невеста она была хорошая. И богатая, и приветливая, и на работу огонь, и собой хоть куда. Всем взяла. И женихи поначалу находились. Из Подлиственной сватались, с Июса несколько раз приезжали. Но почему-то все не ндравились ей. Один ростом не вышел, другой масти рыжей. Пусть он хоть семи пядей во лбу, а если рыжий, то она и знать такого не хотела. Вот какая девка была привередливая. А дедушко Гаврило, он, конечно, хотел иметь за нее богатого зятя. Вот он и выбирал за свою Паруньку такого жениха, чтобы он и собой был хорош, и капитал имел. А она тем временем снюхалась тут с одним цыганом да и убежала с ним. Одежонку, что получше, это уж как водится, унесла с собой, да еще денег пять сотен прихватила. Кое-как поймали ее потом…