А под кроватью у нас много всякого добра. Зимой, особенно в морозы, все ходят в валенках, а свои сагыры бросают под кровать. А иногда туда затешется невзначай с печки старый валенок. И вот они лежат там вместе в полутемноте, и большой сагыр с согнутым морщинистым голенищем и с задранным кверху носом вроде что-то шепчет лежащему около него дырявому валенку. Того и гляди, сговорятся да и пойдут ходить вместе по избе.
Иногда отец принесет в избу два-три хомута для починки и тоже бросит их под кровать. Один хомут красивый, с крашеными клешнями, с кожаным подхомутником, с сыромятной супонью. И шлея у него тоже кожаная, с красивыми кистями и вся изукрашена медными бляшками. Одни бляшки крупные, другие помельче, одни совсем новые, а другие тусклые и потертые.
Второй хомут уже похуже. Он хотя и с кожаной шлеей, но эта шлея изорвана и починена в разных местах. А третий хомут уж совсем плохой, с холщовым подхомутником и веревочной шлеей. И надевают этот хомут на уросливую кобыленку, когда едут в Шерегеш за крежником.
А хороший хомут тятенька надевает на нашего Гнедка. Наденет, запряжет в выездной коробок и поставит под окнами у ворот. И вот стоит наш Гнедко такой нарядный, как именинник. Шлея на нем вся изукрашена и блестит, дуга с колокольцами. Садись и поезжай в гости к кому надо.
Еще я люблю лежать на полатях… Лежишь и смотришь оттуда, сверху. И вес видишь в избе как на ладони — что делает мамонька, что делает Чуня, что делает бабушка… Иногда придет к нам тетка Марья али тетка Анисья и поведут с мамонькой да с бабушкой разговор о хозяйстве али насчет здоровья. А бывает, что и обо мне начнут говорить. Как я да что я… Если они хвалят меня за что-нибудь, тут я посматриваю на них сверху да ухмыляюсь. Если же начнут за что-нибудь ругать да журить, тут я сразу прячусь на полатях в самый уголок. Сижу да помалкиваю. Пусть себе ругаются.
А подполье наше я знаю пока еще плохо. Я бывал, конечно, там, но или с мамой, или с бабушкой. Они спускаются туда всегда или с лампой, или со свечой. Подполье пугает меня своей таинственной темнотой. А недавно я свалился в него нечаянно, когда бабушка отошла куда-то по делу. С перепугу я орал благим матом. Да и как не заорать, когда полетишь кувырком вниз, в темную яму, а потом сообразишь, что ты попал в то самое подполье, в котором живет дедушко-суседушко.
Пока я сидел и ревел там, дедушко-суседушко не подавал никаких признаков присутствия. Может быть, на этот раз его не было дома, а может быть, он сам был испуган моим ревом. Вообще же дедушко-суседушко имеется у нас в каждом доме, и живет он у всех в подполье. Каждую ночь он выходит оттуда, прячется в разных темных углах, главным образом под печкой, устраивает разные каверзы хозяйкам, пугает непослушных ребятишек.