Я хотел закричать, что не хочу ничего переименовывать. Не хочу ничего строить, не хочу вообще здесь быть. Хотел крикнуть, что я хочу вернуться домой, но едва я открыл рот, как боль исказила мое сознание, и я, одним горлом, издал протяжный воющий звук.
— Надо улучшить госпиталь, — грустно сказал Гумилев. — Чтобы мы могли быстрее лечиться. Желаете отдать приказ о строительстве?
— Таааа! — промычал я, стараясь больше не шевелить челюстью.
— Улучшение госпиталя невозможно, — услужливо сообщил механический голос. — Недостаточно дерева.
— Проклятые мародеры. — Гумилев сплюнул в сторону разбитых ворот, дотронулся до повязки. Потом задумался на секунду, улыбнулся. — Кажется, проблема решена. Подождите тут.
Я никуда и не собирался идти.
Гумилев бросился к воротам, стал собирать обломки бревен и досок, и таскать их в один из сараев.
— Это склад! — крикнул он, объясняя свои действия. — Город не начнет строительство, если на складе не будет достаточно ресурсов! Сейчас, еще немного!
Перетаскав все более менее крупные доски и бревна, Гумилев закрыл ворота склада и вернулся ко мне.
— Можете отдавать приказ, — сказал он.
Я отдал приказ.
— Начато улучшение госпиталя, — произнес механический голос. — Расчетное время окончания строительства двенадцать минут.
— Пойдемте, Анатолий Толян, — сказал Гумилев и протянул мне руку, помогая подняться. — Как раз успеем дойти.
Улучшенный госпиталь оказался одноэтажной больничкой с двумя пристройками — терапевтическим и хирургическим кабинетами. Внутри ни души, ни врачей, ни медсестер, ни пациентов. В самой больничке было несколько палат с обычными и двухъярусными койками, в терапевтической обнаружился шкаф, забитый различными аптечками первой необходимости. В аптечках мы нашли ожоговую мазь для Гумилева и обезболивающие препараты для меня.
Этикетки только с названиями, без маркировок производителей. Откуда они тут взялись, Гумилев внятно объяснить не мог, а из-за сильной боли в щеке и в челюсти я не мог задавать много вопросов.
Препараты меня не только обезболили. Я лежал в палате на койке, смотрел в потолок, казавшийся разноцветным, и думал о том, что каждый человек имеет право попасть в сказку. И ничего, что эта сказка страшная, главное, чтобы конец был счастливым.
У каждой сказки есть свои правила и свои законы. Надо выяснить их, принять их такими, какие они есть, а затем использовать для того, чтобы достичь своей цели. Какая у меня цель? Вернуться домой? Может быть, цель другая? Может быть, сначала надо выяснить, как я сюда попал? Есть ли другие такие, как я?