— Ополченцы, — отмахнулся Гумилев. — Рабочие. Они смертны, да. А мы нет.
Я не мог понять, шутит он или нет. Он говорил так спокойно, словно рассказывал о прописных истинах.
Собака встала и легкой трусцой двинулась вдоль забора. Остановилась на углу, сделала метку, побрела дальше, виляя хвостом.
— Мы бессмертны? Что, и я, и ты? — удивленно спросил я.
— Ну конечно, — ответил Гумилев. — Вы же владелец города. А я ваш командир.
— Что будет, если я сейчас возьму пистолет и выстрелю тебе в голову? — спросил я.
Гумилев прекратил есть, посмотрел на меня удивленно-растерянно, и спросил:
— А зачем? Не надо в меня стрелять.
— Гипотетически, — пояснил я. — Что будет, если я гипотетически выстрелю тебе в голову?
— Разрушенные ткани регенерируются. Скорость регенерации зависит от уровня медицины и госпиталя. Но вообще все это больно и неприятно, — заметил Гумилев.
— И все? — воскликнул я. — Больно и неприятно? А если ранение смертельно?
— У нас не может быть смертельных ранений, — ответил Гумилев. — Мы же не умираем. Мы бессмертны, Анатолий Толян.
Глава восьмая. Сопротивление
Тушеное мясо и тушеные бобы готовились и упаковывались в виде консервов на городской ферме. К северо-востоку от города, на самой его окраине.
Консервы были отвратительны на вкус, особенно мясные. Но после двойной дозы обезболивающего я съел обе банки.
Пока я ел, Гумилев рассказывал мне о том, как устроен город, как работают его здания. Судя по его рассказу, город походил на живое существо, умеющее разговаривать механическим голосом, и выполняющий все приказы своего владельца.
Впрочем, меня больше заботил не город, и не его здания. Когда я услышал про регенерацию любых ран, про фактически бессмертие…
Проверить, смертен ли я или нет, можно только одним способом. Но я не хотел к нему прибегать, основываясь лишь на словах человека, знакомого мне меньше суток. Все-таки, если выяснится, что он обманул, я уже не смогу ни отомстить, ни изменить.
Конечно, можно было проверить на Гумилеве. Выстрелить в него и посмотреть, правду ли он говорил или нет. В штабе я видел шкаф с оружием, можно сходить, взять винтовку, и влепить Гумилеву в спину пару зарядов. Исключительно чтобы посмотреть, как работает эта регенерация.
Но я не хотел стрелять в живого человека, тем более единственного здесь более менее вменяемого союзника. Кроме того, даже если он говорил правду в отношении себя, что, если со мной это не сработает? Ведь я не местный, может быть, у местных геном какой-то особенный, но у меня ведь может быть все по-другому.
Мне оставалось только надеяться на то, что это правда, потому что проверять сам себя я не собирался.