Брачное агентство «Рогнеда» (Капустин) - страница 5

Дверь распахнулась, и в кабинет эффектно ввалился высокий светловолосый парень. Сначала Севастьян не понял, что в нем показалось странным, потом потер глаза, не веря себе: за спиной пришельца взметнулись огромные белые крылья.

— Ангел?! — пробормотал Мясоедов.

— Сирин? — почти одновременно сказал Жарко.

— Вот именно, — приторно улыбнулся Приходько. — Селивиэль — сирин с Эллады. В настоящее время — оперативный работник, представитель Института в буянском Светлолесье. Ваша задача — проникнуть в Полоцк, предотвратить гибель жителей от рук захватчиков и переместить как можно больше участников событий на Буян. Кроме Рогнеды и Владимира, разумеется. Селивиэль берет на себя крещение Руси и после перемещения будет действовать далее по своему усмотрению. Надеюсь, вы придумаете что-то эффектное, — улыбка директора, обращенная к белокрылому оперу, стала еще слаще. — Приступайте к работе!

— Сель, — представился сирин, когда патрульные вышли из кабинета. Огромные крылья непонятным образом уменьшились и аккуратно сложились на спине. — Сейчас, ребята, мне срочно надо на Буян, я присоединюсь к вам попозже. Надеюсь, сработаемся, — и белокрылый ангел исчез в завихрении портала.

— Сработаемся, — задумчиво пробормотал Севка, созерцая упавшее на плиточный пол белое перо.


Операция «Рогнеда» сначала шла точно по плану. От оперативников в Полоцк, разумеется, отправился Севастьян. В конце концов, именно ему приснился вещий сон, что можно было приравнять к прямому приказу начальника. Да и задание казалось не слишком сложным — выбрав подходящий момент, отделить побежденных горожан во главе с княжеской семьей от торжествующих захватчиков так, чтобы в радиус действия переместителя попали только обреченные жители Полоцка, и, что называется, нажать на кнопку.

Техотдел переместил спускаемый аппарат, прикрытый пологом невидимости от глаз трудолюбивых древнебелорусских косарей, в ранний вечер за несколько часов до вторжения. Так, во всяком случае, уверяли аналитики. Экраны показали панораму широкой поляны за рекой Двиной, или как она там еще называлась в этой реальности. Мясоедов, снабженный силовой защитой, универсальным переводчиком-лингвистом, и — на всякий случай — белокурым париком и одежкой по последней варяжской моде десятого века, вышел наружу и огляделся вокруг.

На поляне жили куропатки. Сейчас, летом, серые комочки бегали по тропинкам стайками. В реке кто-то громко плескался, и Севастьян, коренной москвич, почему-то решил, что это бобры. А может и форель. Инструктор-аналитик восторженно расписывал, какие в здешних лесах водятся косули и лоси, но Севастьян не проникся — его любовь к природе не простиралась так далеко, чтобы желать свести с местной живностью тесное знакомство. Сейчас было не до пейзажных красот. Мясоедова мучили недобрые предчувствия, навеянные тяжелым сном. Хотелось, чтобы неприятное задание как можно скорее осталось позади.