— Дэниел, — сказал он, — мы не виделись с тех пор, как ты прилетал на Землю с двумя математиками, помнишь?
— Ну конечно, партнер Элайдж. Увидеть вас — большая радость.
— Так ты испытываешь эмоции? — небрежно спросил Бейли.
— Человеческими терминами определить мое состояние невозможно, партнер Элайдж. Однако когда я вас вижу, мне словно бы легче думается, а сила тяжести как будто уменьшается, слабее воздействует на мое восприятие окружающего. Я замечаю еще многое в том же роде. И мне кажется, все это в определенной мере аналогично тому, что испытываете вы, чувствуя радость.
Бейли кивнул:
— Можно обойтись без точных определений, старина. Раз такое состояние тебя устраивает больше того, в котором ты находился, пока не увидел меня, мне этого достаточно. Понимаешь? Но откуда ты взялся?
— Жискар Ревентлов доложил, что вы прошли…
— …очищение? — иронически вставил Бейли.
— …дезинфекцию, — докончил Дэниел. — И я счел, что могу войти.
— Неужто до этого ты опасался инфекции?
— Конечно, нет, партнер Элайдж. Но тогда многие на корабле не захотели бы, чтобы я к ним приближался. Возможность заражения настолько пугает жителей Авроры, что они неспособны логично оценить, насколько это маловероятно.
— Ах так! Но я спросил не о том, почему ты здесь сейчас, а о том, почему ты вообще здесь.
— Доктор Фастольф, к чьему дому я принадлежу, распорядился, чтобы я отправился на посланном за вами космолете по нескольким причинам. Он считает желательным, чтобы вы незамедлительно узнали некоторые факты, связанные с вашей трудной, как он опасается, миссией.
— Это большая любезность. Я благодарю его.
Р. Дэниел признательно поклонился.
— Далее, доктор Фастольф считал, что эта встреча доставит мне… — робот помолчал, — …адекватные ощущения.
— Радость? Ты это хочешь сказать, Дэниел?
— Если мне уместно воспользоваться этим термином, то да. И третья причина, самая важная…
Дверь отворилась, и вошел Р. Жискар.
Бейли обернулся, и на него нахлынуло раздражение. Р. Жискар был типичным роботом, и его присутствие каким-то образом подчеркивало роботство Дэниела («Р. Дэниела», — внезапно подумал Бейли), хотя Дэниел неизмеримо превосходил его во всех отношениях. А Бейли не желал замечать роботство Дэниела, не желал стыдиться упрямства, с каким он воспринимал Дэниела как человека, настоящего человека, несколько педантичного в манере выражаться. Он нетерпеливо спросил:
— Что тебе, бой?
— Я принес фильмокниги, сэр, — ответил Р. Жискар. — Как вы пожелали. И проектор.
— Ну так положи их. Вот сюда. И можешь идти. Со мной останется Дэниел.