И вот уже стемнело. Лошади идут только шагом, и возница, разминаясь со встречной подводой, внимательно следит, чтобы не зацепить осью за ось; старухи, которых ночь застала в комнате, зажигают свет, чтобы найти дорогу на печку; детишки сбиваются в кучу, боясь цыгана — он только что вошел в село с котомкой и забирает детей, которые никак не угомонятся.
Уставший журавель долго нащупывает своим длинным клювом колодезное устье и, когда находит его, задумчиво засыпает; измотанные жатвой люди забывают открытыми на всю ночь ворота, и вдоль заборов бродит заблудившийся теленок; заходит в каждый двор и пристально смотрит, не его ли это дом.
Село замирает. Но кого-то нужда еще носит по дорогам.
Бадя Васыле спешит в кузню с поломанным колесом на спине; какая-то женщина ищет на обочине дороги потерянную бараном веревку; Кица идет в сельсовет с завядшей яблоневой веткой — опять ребятишки лезли в сад.
Спешит и Скридон. Идет прямиком, через огороды, чтобы поспеть, пока не улегся спать бадя Зынел. Очень устал, горят ладони от вил; когда он берет в руки платок, то совсем не чувствует его, и глаза режет от пыли — сил никаких. Ему хочется спать, и тропинка качается у него под ногами, как мостик из тонких еловых досок.
«Скажу два слова и уйду. Поверит — хорошо, не поверит — прощай…»
Бадя Зынел сидел на завалинке рядом с ведром воды и держал на коленях кружку.
— Ох, и извела меня жажда сегодня! Думал, дома выпью целую бочку. Чего не садишься?
С тех пор как не стало Тоадера, ему нравится беседовать со Скридоном. Только с ним да с Трофимашем он может говорить по душам.
— Много свез?
— Десять копен.
— Толк будет?
— Колос есть, а что в колосе…
— Эх, парень, колос нынче пустой. Не было дождей.
Набрал в кружку воды, выпил и крикнул, глядя прямо перед собой:
— Слышишь, жена! Где Домника?
— Не знаю, куда-то пошла.
И сказал Скридону, как будто тот не слышал:
— Пошла неизвестно куда. Сейчас придет.
Из соседнего двора доносился чей-то смех. Бадя Зынел напряженно вслушивался, повернув голову в ту сторону, потом встал, не выпуская из рук кружки, и сделал несколько шагов к забору:
— Эй, Домника!
Смех затих. Через несколько мгновений:
— Что?
— Ну-ка, бегом домой.
— А чего?
— Парень ждет.
И, считая, что теперь все как нельзя лучше улажено, снова уселся на завалинку. Но Скридон улавливал все тот же смех на том же самом месте. «Конечно. Трофимаш выдал».