Я оторвал носовое шасси от бетона, и через несколько секунд мы были в воздухе; едва отделившись от земли, низко и медленно летели, стараясь не зацепить деревья.
Шасси убрано.
Покрытые мхом ветки промелькнули на 10 футов ниже. Скорость полета достигла 100 узлов, 120, 150, и наконец машина проснулась, и я позволил себе расслабиться в кабине. На 180 малыш мог делать все, что я пожелаю. Все, что было нужно, – это скорость полета и чистое небо, и это было наслаждением.
Как важен полет для меня! Это прежде всего. Полет кажется волшебством, но это мастерство, которому обучаются и тренируются, – с партнером, которого можно изучить и полюбить. Знать правила, соблюдать законы, плюс дисциплина, которая самым любопытным образом дает свободу. Полет так похож на музыку! Лесли это понравилось бы.
Южнее протянулась полоса кучевых облаков, готовящихся к грозе. Еще десять минут, и мы скользнули по их рыхлой поверхности; оторвались от края, исчезли бесследно и летели двумя милями ниже над пустыней.
Когда я был ребенком, я любил прятаться в траве и наблюдать за облаками; представлять себя взобравшимся на эту высоту и сидящим на такой вот кромке облаков, как эта, размахивать флагом и кричать мальчишке в траве: ПРИВЕТ, ДИКИ! и никогда не быть услышанным из-за высоты. В глазах – слезы: он хотел так много – пожить минутку на облаке.
Самолет, послушный моей воле, повернул вверх, затем направился к верхушкам облаков, затем – австрийское снижение, прыжок с неба. Мы погрузили наши крылья в густой туман, пробирались вперед. Можно быть уверенным, – за нами тучи становятся реже, трепещущий белый флаг облака, обозначил место для прыжка. Привет, Дики!, – подумал громче, чем прокричал. «Привет, Дики!» – кричу сквозь прошедшие тридцать лет ребенку на земле. Сохрани свою любовь к небу, дитя, и я обещаю: то, что ты любишь, найдет способ увлечь тебя от земли, в высоту, в ее жутковато-счастливые ответы на все вопросы, какие ты только можешь задать.
Мимо нас, словно ракеты, летящие горизонтально, пронеслись с огромной скоростью пейзажи облаков.
Слышал ли он?
Помню ли я, что слышал тогда это приветствие, которое минуту назад послал ребенку, наблюдающему из травы и из другого года? Возможно. Не слова, но абсолютную уверенность в том, что когда-нибудь полечу.
Мы замедлили полет, перевернулись на спину, нырнули прямо вниз. Какая мысль! Если б мы могли разговаривать друг с другом время от времени, – Ричард-сейчас, вдохновляющий Дики-тогдашнего, – соприкасаясь не в словах, а в глубоких воспоминаниях о событиях, которые еще только должны произойти. Что-то вроде радиопсихики, передающей желания и слышащей голос интуиции.