Красные отступают. Это Шорохов понял. Как понял и то, что вот-вот произойдет с ним. Никуда не поведут, не будут читать приговора. Распахнется дверь, грянет выстрел. Подняться бы на ноги, стать у стенки сбоку от входа. Чтобы лицо не белело, уткнуться им в шапку. Может, в торопливости не разглядят.
Наконец наступила тишина. Долгая, тягостная. Тогда он уснул.
* * *
Сон был поразительно яркий. Он и дивчина, которую он очень любит, идут по вишневому цветущему саду. Листья, ветки касаются его лба, шеи. Оба они смеются. Но что это? Девчина ведь не смеется. Плачет! И уходит, отдаляется от него. И он не может пробиться к ней сквозь эти упругие листья и ветки…
* * *
Он проснулся. Сердце отчаянно билось. Так ведь и было. Ну, какая из нее могла получиться связная? Простая шахтерская девченка. А взялась ходить через фронт. В последний раз судьба их свела… Когда это? В марте прошлого года. Встреча была мимолетной. В Ростове у синематографа "Белое знамя". Передал сводку. Расстались. В том же месяце она погибла. Подробности он не пытался узнать. Зачем? Лишний камень на душу. Жить все равно надо.
Надо. Опять это слово.
* * *
Дверь растворилась.
— Вставайте, вставайте!
Вот и конец.
— Вставайте.
Свет фонаря бьет в лицо. Он отворачивается, руками обхватывает голову, прижимается к полу. Слов, мыслей нет. До слуха доносится:
— Что такое здесь происходит?
— Арестант, ваше высокоблагородие.
— Как это — арестант? Кто такой?
— Не могу знать, ваше высокоблагородие. Остался от красных.
— От красных? Что же вы этого господина тут держите? Немедля доставьте в приличное помещение, пусть пригласят доктора. Ну, ну, быстрее!
Шорохов приподнимает голову: двое военных в черных мундирах. В руках у одного фонарь, в руках другого — фуражка с красной тульей и черным околышем. Корниловцы.
Ему помогают встать, но идти он может и сам. Вскоре он сидит на диване в комнате, обставленной как богатый гостиничный номер. На столе перед ним чай, консервы. Молоденький офицерик тоже в корниловской форме заботливо повторяет:
— Кушайте, кушайте…
От него Шорохов узнает: утром этого дня Первую конную армию красных, накануне занявшую Ростов, внезапным ударом выбила Корниловская пехотная дивизия.
— Кушайте, кушайте… На рассвете мы из Ростова уходим. Фронт будет по берегу Дона стоять… Вы с нами, естественно… Кушайте, кушайте…
По некоторой особой назойливости Шорохов понял: офицерик этот из отделения контрразведки при штабе дивизии. Он-то, конечно, знает, что говорит.
— Кушайте, кушайте…
* * *
Но все же! Не арестант ли он?
— Вы, господин Шорохов, — обращается к нему кто-либо из штабных офицеров, — пока что из Кулешовки никуда не выезжайте…