* * *
В Новороссийск Шорохов пришел 19 марта около пяти часов дня.
Еще было светло. Одолев последний перевал, увидел сотни кораблей на свинцовой морской воде, дома у подножия гор, окружающих бухту, а потом, подойдя ближе, обозы на улицах, густые людские толпы. Всматриваться в эту картину, как-то оценивать ее, силы он не имел. Любоваться снятым в аренду домом — тоже. Заметил только: крыльцо каменное, входная дверь дубовая, ополосованная железом. Удары кулака глохли в ней, как в гранитной плите. Достучался.
— Кого бог послал? — донеслось, наконец, откуда-то из глубины дома. — Кто там?
В окошке сбоку от двери показалась круглая бородатая физиономия.
— Шорохов. Новочеркасский купец. У вас был мой приказчик.
— Приказчика-то как звали?
— Макар, фамилия Скрибный.
Дверь отворилась.
Первый этаж занимал то ли бывший магазин, то ли бывший склад. По каменным широким ступеням Шорохов поднялся в жилую часть дома. Комнаты были низкие, со сводчатыми потолками. Заполняли их массивные, темные от времени дубовые столы, лавки, комоды, поставцы, буфеты, шкафы.
Хозяин дома что-то ему говорил. Шорохов повторял, не вслушиваясь:
— Спать, отец, только спать…
СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ пришлось начать с посещения миссии. Делать это Шорохову не хотелось до крайности. Настораживало, что миссия, насколько он теперь понимал, так и не отозвалась на запросы следователя екатеринодарской тюрьмы. Иначе б его там такое долгое время не держали. А почему она это не сделала? С самого начала знали, что он сотрудник Агентурной разведки красных и пытались, тоже с самого начала, использовать в своих интересах?
Такая мысль теперь не покидала Шорохова.
Но иного выхода не оставалось. "Без денег ты личность беспомощная". Истина даже не купеческая и не агентская, всех сущих в этом мире. Если Евдокия его просьбу выполнила, деньги могли появиться.
Проталкиваясь сквозь толпу казаков, солдат, беженцев, протискиваясь между возами — улицы были заполнены всем этим, как и в Екатеринодаре, когда белые покидали его, — Шорохов, наконец, добрался до гостиницы «Французкая».
У входа помимо швейцара стояли два часовых в синих морских мундирах, в белых беретах, с винтовками у ноги. Шорохов произвел на них впечатление неблагоприятное: оборванец, изможден. Путь они ему преградили, но он, вполне сознавая свои права, бесцеремонно ткнул пальцем в грудь одного из них:
— Передай: "Пришел Дорофеев".
Минут через десять он был в рабочем кабинете "Федора Ивановича". Канцелярский стол, стулья у стен, на входной двери, на окнах плотные шторы. Утро. Врывается солнечный луч. Шторы предоставляют ему узкую щель. В комнате все равно очень светло.