— Проклятое место. Верстах в пяти перед станцией Пологи мост. И тут карусель. Мы его восстанавливаем, махновцы — взрывают. Опять восстанавливаем, опять взрывают. Такая игра всех устраивает. Всех! Отрядом командует полковник Талалаев. Личность непонятная. Это — мягко. Три недели назад мы с ним дело имели. Большей бестолковщины я сроду не видел. Конница чеченской дивизии от боя уклонилась. Бежала форменным образом. Это раз. На пехоту гайдамацкая конница Махно пошла при шестидесяти пулеметных тачанках. Разнесла ее вдрызг. Это два. Навстречу бронепоезду выскочил маневренный паровоз. Сломал и опрокинул две контрольных площадки. Бронепоезд тотчас на всех парах укатил. Это три. Наша батарея держалась. За один бой — восемьдесят пять бомб, шестнадцать шрапнелей. Пользы никакой совершенно. Это четыpe. А полковник при мне потом начальству рапортовал: "Задача, поставленная отряду, выполнена". Какая была задача? Кто бы сказал?.. Вот и сегодня прибыли. В бой — хоть прямо с хода. Но будут волынить. Чего ради? Очень просто. Иначе батька Махно не успеет к Пологам побольше своих тачанок подтянуть. Штабу отряда потом придется от теплых кресел в этой Цареконстантиновке свои зады отрывать. В Пологи перебираться. Простите за резкость суждений.
* * *
Полковник Талалаев шороховские документы разглядывал долго. Клал на стол, снова брал в руки. Внешности он был заурядной. Среднего роста. Усат. Волосы скобкой. Лет около пятидесяти.
— Вы это всерьез? — наконец спросил он.
— Простите, что именно?
— Заготовки в Екатеринославской губернии.
— Район назначен штабом Главнокомандующего. Я был обязан подчиниться.
Талалаев поморщился:
— Отговаривать не смею. С богом. Но как бы вам, господин купец, простите за реализм, брюхо зерном, которое вы заготовите, не набили.
Слова эти он сопроводил выразительным жестом. Шорохов не ответил.
— Она там, — продолжал Талалаев, — вы же знаете это — любого в два счета.
Шорохов сказал:
— Извините, что перебиваю. Хочется скорее узнать: станция Пологи сейчас в чьих руках?
— Ни в чьих. Святое место. Или гиблое, если желаете. Они туда вступят, мы их по мордам. Мы вступим — они нас. Отойдем, они отойдут.
— Телеграф там имеется?
— Тоже — нашим и вашим. Модус вивенди. Телеграфист фигура неприкосновенная. Покамест, во всяком случае.
— Еще один вопрос. Простите, последний.
— Почему — последний? Я всегда рад.
— Не мог бы я в эти Пологи попасть? Сегодня же. Пока там ни наших войск, ни махновских.
— Теперь? Когда прибыла батарея? — изумленно спросил Талалаев. — Да вы что? Им об этом доложили. И о вас доложили. И про то, что вы первым делом мне визит нанесли, доложат. А как вы думали? У них везде тут глаза и уши. Среди ночи на койке заворочаюсь, сразу мысль: "И об этом будет доложено".