Все в том же замедленном режиме я увидел, как поднимается Маузер, дергается затвор и две пули летят к мохнатым головам. Я даже успел увидеть, как расширяются зрачки обезьянцев, и прочесть в них неподдельное изумление. Неандертальцы оказались слабее своего громадного сородича и умерли почти сразу, дуэтом свалившись на черный грунт. Я и сам был изумлен не меньше – не было у меня такой эпической меткости.
И вообще, я больше по взрывам…
На несколько секунд повисла неловкая пауза. Я поглядел на двух аборигенов, они тоже вперились в меня, будто ничего удивительней в жизни не видели. И чего, спрашивается, уставились? Перед вами первый проходимец… в смысле первопроходец, между мирами, прошу любить и жаловать.
– Здрасте, – нарушил я затянувшуюся паузу и додумал про себя: «Кто такие, чего уставились?»
Спасенных было двое. Седой, но крепкий старик, замерший на порожке телеги с фургоном с занесенным для удара посохом, и довольно крепкий юноша, присевший у деревянного колеса. В руках юноша держал довольно архаичный на вид огнестрел, что, впрочем, не указывало на его дееспособность. Как же это в моем мире называлось? Или мортира, или карамультук, нет, не помню.
Спасенные как-то синхронно моргнули при звуке моего голоса, словно он разморозил их. Старец вздохнул полной грудью, а юноша ненавязчиво повернул ствол огнестрела в мою сторону.
– И тебе здравствовать, мил человек. Спасибо, что спас нас. – Старик говорил вполне приветливо, но чувствовалась в голосе какая-то дрожь, то ли волнение, то ли подозрительность. – Ты кто будешь?
Я не успел рта раскрыть, как юнец выскочил из-под колеса, уже в открытую вскидывая фузею к плечу и откровенно намереваясь продырявить меня.
– Маркитант это, Евлампий, пристрелить его – и дело с концом! – возопил юнец, опасливо приближаясь на шаг.
Вот уж не думал, что тут принято «пристреливать» спасителя. Хотя в разных мирах и обычаи разные.
Навершие посоха поднялось вверх и, описав дугу, ткнулось в макушку воинственного стрелка. Наверняка точно так же старик погонял скакунов с сиденья погонщика, тыкая посохом между ушами. Я присмотрелся к этим самым скакунам. Ба, да это же фенакодусы, хищные предки обыкновенных лошадей, я сталкивался с ними в мире Апрель. Лошадки, верно, тоже почувствовали во мне нормального человека и агрессии не проявляли.
– Заткнись, недоросль! Какой он тебе маркитант?! – свой удар старик сопроводил негромким, но внушительным криком.
– Ну так… по одежде! – юнец едва не выпустил свое оружие, схватившись рукой за ушибленное место.
– Был бы маркитант, порешил бы всех на раз. – Теперь старик говорил громким шепотом, словно и не стоял я от них в трех метрах. – Тихо ты! И уважительней, это побратим смерти. Кто знает, что у него на уме.