Снова удар.
Страшно. Очень страшно. Но вместе с тем было любопытно… Инстинкт самосохранения буквально кричал, что смотреть на исполнителей дьявольской песни не стоит, но любопытство оказалось сильнее. И Женя выглянула в окно…
Их было много. Они брели, медленно, словно слепцы, – вниз по улице, к реке… Эта колонна казалась бесконечной. Приглядевшись, Женя поняла, что это не люди. По крайней мере, не живые люди. Стоило промелькнуть в голове этой мысли, как девушке начало казаться, будто к реке бредут полуистлевшие тела с черепными оскалами вместо лиц.
Удар.
Снова жуткий, потусторонний вой.
Эта песнь мертвых словно затягивала разум, звала последовать за замогильными «певцами». Мысли плавились, как свеча, хотелось одного – выбраться из здания… Да вон, хоть в окно прыгнуть – и присоединиться к ним.
А потом Жене показалось, что хриплые завывания складываются в до боли знакомую мелодию без слов. Мелодию той песни, которую девушка так часто слышала в детстве. Ту, которую частенько сама напевала по ночам.
В чистом поле деревцу
До зари не спится.
В чужедальние края
Разлетелись птицы.
И не вьют они гнезда
На ветвях упругих,
Хлещут дерево дожди,
Гнёт лихая вьюга, —
зазвучал женский голос. Такой знакомый – но такой… чужой. В нем не было ни тепла, ни ласковых интонаций, ни материнской любви… Просто бесстрастный, лишенный эмоций голос заунывно тянул песню на одной ноте. От этого становилось жутко…
Еще раз окинув взглядом толпу, Женя увидела… маму. Да, девушка плохо помнила ее, но не могла не узнать. Те же глаза, те же заплетенные в косу рыжие волосы с ранней сединой…
Мама остановилась, глядя на Женю, она протягивала к ней руки и улыбалась… и продолжала петь – все так же заунывно и бесстрастно. Но глаза ее смотрели на дочь с любовью, она словно звала девушку…
И Женя не выдержала. Она посмотрела вниз. Отлично, высокая груда битого кирпича как раз под окнами, можно спрыгнуть… Ноги больно ударились о кирпичные осколки, но это было уже неважно. Главное, поскорее броситься в объятия матери…
* * *
Когда Ленька проснулся, солнце уже высоко стояло над горизонтом.
– Проспал, – сделал вывод парень. Тут же мелькнула другая мысль: а ведь свою смену этой ночью он не стоял… – Женек, чего ты меня не разбудила?
Осмотревшись, Ленька понял, что сестры рядом нет. – Жень? Что за шутки? Женек, хватит дурачиться, это не смешно! Выходи!!!
Дверной проем по-прежнему загорожен железным листом. Рюкзак сестры валялся там же, где она его вчера оставила, рядом на полу стояла потухшая керосиновая лампа, все вещи Жени на местах… А самой сестры нигде не было.