Подняв свой меч, старый вождь встал в стойку, так же, как это делал тот бородатый хомо, прежний хозяин меча, – широко расставив ноги и выставив оружие перед собой. Грраг, криво усмехнувшись и сплюнув в пыль тягучую желтую слюну, шутя перекинул дубину из руки в руку, замахнулся, якобы метя в голову, но, в последний момент выправив полет дубины, ударил прямо, метя острым навершием в грудь противнику. Вернее, попытался ударить.
Вождь не стал ждать, пока неповоротливый увалень Грраг проткнет его своей деревяшкой, как малого летуна. Сделав обманный маневр, в последний момент уйдя от каменно-твердого острия и развернувшись волчком, он нанес лишь два удара. Первым перерубил дубину у самой рукояти, попутно лишив Гррага нескольких пальцев. Вторым же ударом, развернув меч плашмя, выбил выскочке Гррагу колено в обратную сторону.
Перекрывая гвалт озверевших нео, отчетливо хрустнуло дважды – сначала дерево, затем кость. Воя и катаясь по земле, как укушенный сколопендрой крысопес, Грраг хватался попеременно то за руку без пальцев, то за неестественно выгнутую ногу.
Толпа притихла. Молчали сторонники и Гррага, и Грраста. Все ждали развязки. И мяса. Горячего, сочащегося кровью, только что живого мяса. Ждали последнего удара. Но вождь не собирался кормить толпу предателей еще одним предателем. Подойдя к жалобно скулящему противнику, Грраст ощутимо пнул его под ребра, переворачивая на спину. Скорчившийся Грраг испуганно уставился на вождя и замолк. Грраст поставил ногу на грудь поверженному врагу, уперев острие меча ему же в шею, обратился к племени:
– Сородичи! Вы поддержали этого подлого и трусливого Гррага. Вы ликовали, когда он бросил вызов мне, вашему вождю. Вы заплыли жиром. Вам хорошо, вам вкусно жрать мясо туров, что мы пасем. Жир сытой жизни заполнил ваши пустые головы. И сейчас вы ждете тушу этой вонючей крысособаки, – вождь указал рукой на притихшего в пыли Гррага. – Вы хотите воевать с жуками, охотиться на хомо, подкупая шайнов и шамов. Зачем?!
Ответом вождю было лишь утробное урчание сотни желудков.
Вдруг в толпе наметилось шевеление. Расталкивая мохнатых, вонючих нео, вперед протиснулся маленький, поросший темной шерсткой мальчик.
– Отец! – крикнул парнишка, не осмеливаясь подойти ближе. Сзади, из толпы, показался старый Рауру, прижал ребенка единственной рукой к себе.
Жесткий взгляд вождя потеплел, морщинистое в шрамах лицо разгладилось, а толстые губы произнесли:
– Сын…
Глаза, полные отцовской любви, мгновенно остекленели, взгляд потерял осмысленность, а рот раскрылся, вываливая толстый синий язык. Вождь пыльной кучей рухнул на землю. Племя загудело, как рой диких пчел. Маленький нео вскрикнул, пытаясь вырваться из лап своего седого наставника. Старик с трудом удерживал мальца.