Осторожно ступая по острым камням склона, к роднику направился Коциа. Бывший управляющий князя не решился искушать судьбу и не вернулся в усадьбу. Вряд ли простит своенравный хозяин то, что Коциа дважды обманул его ожидания: оставил оружие и стадо, с позором изгнан ненавистным Васо Хубаевым на глазах всего аула. Теперь следовало попытать счастья в одиночку.
Старый приятель пристав Гамси уговорил его начать охоту за сестрой Габилы Ольгой. Все-таки женщина, меньше риска, а награда, обещанная за ее голову, лишь немного уступала назначенной за самого Габилу. Почему не попытать счастья? Тем более что, по слухам, Ольга часто отлучалась из отряда, спускалась с гор в аулы как связная.
Конечно, сама она в руки не дастся. Зато с деньгами, которые за нее отвалят, можно и в Тифлис махнуть, можно завести самостоятельное дельце. Пусть мастерскую, пусть магазинчик. Главное — свое. Сколько можно прислуживать князьям?
Коциа опустил на землю винтовку, размял затекшие плечи. Лишь потом, осторожно оглянувшись, развязал широкий башлык. Но не успел он зачерпнуть ладонью воды, как о валун ударился камешек, явно вырвавшийся из-под чьей-то ноги. Коциа мгновенно схватил винтовку.
— Не дури, Коциа! Это я.
— А-а, Гамси. Никогда не подходи так, если не хочешь беды нажить… Чуть не пальнул!
Он вновь нагнулся к говорливой струе родника, зачерпнул воды, сделал несколько торопливых глотков, как запаленный долгой дорогой зверь.
— Что там с этой хачировской ведьмой?
— В Тифлисе наши люди на ее след напали. По пятам шли.
— Ну? — торопил Коциа.
— Упустили.
— Так я и знал.
— Знал, да не все. Верный человек мне сказал, вчера ее в Нада буре видел.
— Не врет?
— Похоже.
— А в Накити у тебя никого на примете нет? Такого, чтоб во время знак дал, не проворонил?
— То-то и оно, что нет, — нахмурился Гамси. — Боятся люди…
— Да, — угрюмо согласился Коциа. — Их можно понять. Еще укоротят в росте… на голову. И сама ведьма шашкой машет, как бес.
Коциа помнил: в одной из мимолетных схваток с отрядом Габилы на него наскочил какой-то молодой, юркий абрек и ловким ударом вышиб шашку из рук. Коциа уже прощался с жизнью, но тот не стал кончать его, стоявшего растерянно и жалко, а вдруг хохотнул звонким девичьим смехом и бросил шашку в ножны. К ним подбежал другой абрек. Дуло его ружья уперлось в грудь Коциа, но девичий голос спас: «Оставь его, Илас! Пусть идет к своему князю. Пусть всем скажет: будут сидеть за стенами — останутся живы. Будут вынюхивать нас, как шакалы, — никого не пощадим!» — «Будь по твоему, сестра».
«Сестра!» — обмерло сердце Коциа. Так это женщина обезоружила его! Какой стыд! Ему казалось, все княжеские работники, которые еще недавно от одного его взгляда сникали, как трава под косой, перемигивались и перешептывались: «Тряпка! Женщина шашки лишила!» И Коциа молил всевышнего, чтобы тот дал ему случай встретиться с хачировской волчицей. Уж он не будет размышлять, как с ней поступить! Первую же пулю разбойнице!