инфицированным будет гораздо сложнее нас достать.
Остальные молчали.
– Надо их как-то назвать. Больные или инфицированные? – предложила Анна. – Или еще как-то. Чтобы отличать от нормальных людей, от выживших, от таких, как мы.
– Водохлебы?
– Ну ты даешь, Дейв! Представляешь: «Эй, Дейв, у тебя сзади водохлеб!» – съязвила Анна.
– Засранцы! Говняные засранцы! – выдала Мини.
– Ага! В самый раз: «Эй, Дейв, у тебя сзади засранец!»
Все засмеялись, а Дейв невольно оглянулся.
– А если охотники? – предложил я.
Дейв кивнул.
– Ну, вот смотрите. Они гнались за нами, они охотились на тех троих на улице…
Анна перебила меня:
– А почему? Мы ведь даже не думали, почему с ними такое происходит. Они явно чем-то больны. Может, нам нужно поговорить с ними? Спуститься вниз, подойти к одному из них, заговорить…
– Может, и нужно, – сказал я.
– Нужно – не нужно… – передразнил Дейв. – Вот если бы у меня было по дробовику в каждой руке, тогда, может, я бы и подошел к одному побеседовать. А сейчас я и не подумаю выходить на улицу. С меня хватит того, что я видел. Что мы все видели.
– А почему они себя так ведут? – спросила Мини.
Казалось, что она младше, наивнее нас, хотелось прижать ее к себе, защитить.
– Кто их знает? Пока понятно только, что они хотят пить и поэтому охотятся на выживших.
– Может, это сибирская язва? – предположила Анна, но мы пропустили ее слова мимо ушей. – В любом случае, чем бы они ни заразились, этот вирус превратил их в охотников.
– Как-то не думаю, что от язвы так срывает башню.
– А откуда ты знаешь? Может, это новый штамм, который делает людей злыми.
– Злыми?
– Нуда.
– Получается, мы – добрые, а они – злые?
– Получается так, Джесс. Есть мы, и есть они, – подытожил Дейв.
– Как-то слишком просто.
– Но зло на самом деле существует, – сказала Анна.
– Ну не знаю… Не думаю, что они – воплощение зла. Они просто заражены чем-то и из-за этого хотят пить. Не похоже, чтобы они это делали по доброй воле: они мучаются жаждой и утоляют ее всем, чем только можно.
– Ты правда так думаешь?
– А что?
– Классно! А если они решат утолить жажду за наш счет?
– Мини, ну что ты в этом копаешься. Не все они такие плохие.
– Они охотятся на людей!
– Мне кажется, они охотятся только на раненых, на тех, у кого идет кровь.
– Может, те охотники, которые гнались за людьми на улице, были с самого начала плохими? Преступниками или извращенцами, а?
Мы молчали, не зная, что сказать.
Мне хотелось как-то прервать эту тишину, переключиться, чтобы потом не прокручивать весь день в голове наш разговор.
– Какая разница, чем они больны? Заразиться больше нельзя, иначе бы мы уже давно схватили этот вирус, – сказал я.