Поддавшись порыву, Лера взяла его руку. Он опустил голову и ответил легким рукопожатием. Потом прошелся по комнате.
– «Орошатели отводят воду, куда хотят; лучники выправляют стрелу; плотники сгибают дерево по своему усмотрению. Мудрые гнут себя самих». Мне это удалось. Я согнул самого себя, овладел своей ненавистью. Понял: озлобленность и ненависть делают человека слабым и жалким. И наступило время, когда я уже не страдал от одной только мысли, что завтра наступит завтра.
– Вы специально собрали их всех в «Пресне Палас»?
– Да. Я долго работал над этим планом. Для меня было важно оставаться в тени, и я находил помощников. Прошло много лет. Мальчишки выросли, изменились. Я изменился еще больше и уже не боялся, что меня кто-то узнает. Мне захотелось узнать тех, кто сгубил мою жизнь. – Леонов прошелся вдоль мониторов. – Сначала это служило только одной цели – понять, кем они стали. Я надеялся, что всей своей жизнью они исправят то, что сделали в юности.
– Представляю, какое разочарование вы испытали.
– Я часами наблюдал за ними, слушал их разговоры. Я перестал их ненавидеть и в какой-то момент стал презирать. Я овладел своим гневом. Но не простил.
– Я поняла, – прошептала Лера. – Вы стравили их, как крыс в бочке.
– Я выстрадал свою месть. Только один раз я усомнился в своей правоте: когда погибла та девушка.
– Рита…
– Я был рядом, когда ее убивали, но ничего не успел сделать. Я зашел на седьмой этаж покурить…
– Знаю.
– Откуда?
– Кое-кто слышал мелодию зажигалки.
– Слезь, – догадался Леонов. – Или его охранники.
– Значит, та зажигалка – ваша?
– Моя.
– Что же вы от нее отказались?
– Там в кафе, когда заделывал дыру в потолке, я совершил свою первую ошибку. Следователь попросил прикурить, и я достал зажигалку. Только потом сообразил, что выдал себя с головой.
– А вторая?
– Что?
– Вторая ваша ошибка?
– Видеофайл с Шостоком и Дедом Морозом.
– Зачем же вы его выложили?
– Стало жаль этого нелепого человека. Я понял одну важную вещь… Однажды коснувшись зла, нельзя рассчитывать на то, что его можно контролировать. Сначала погибла девушка, и я не смог ей помочь. Потом застрелили Шостока, и я снова оказался бессилен.
– Если вы знали, кто убийца, почему не сообщили об этом следствию?
– У меня не было прямых доказательств.
– Это вы послали им кусочки обоев? – спросила Лера.
– Когда я узнал, что дом ломают, сильно затосковал. Пошел туда, сорвал обои и разослал им. Чтобы не забывали.
– Но почему – Шостоку?
– Не Шостоку, а тебе. Хотел открыться, но было рано. Когда я встречался с Казанцевым…
– Вы говорили с отцом? – прервав его, Лера смутилась. – Прости… те, я еще не привыкла.