Она открыла футляр, в нем лежала цепочка с кулоном. Она рассматривала камень с полуулыбкой Джоконды, одновременно решая, стоит ли возмущаться.
– Подойдет? – снова спросил Николай Иванович.
– Зачем вы мне голову замотали? – Маша покачала кулоном в воздухе.
– Чтоб не орала и чтоб побыстрей, – он забрал у нее тряпку, оказавшуюся арабским платком. – Если б мы не поспешили, сидели бы там до утра. С убийствами скорей не бывает. Спасибо мне должна сказать, – он подошел к столу и налил коньяку. – Я же пообещал: так просто от меня не отделаешься, лапуля.
Николай Иванович выпил коньяк, снова налил и еще раз выпил. Глядя на Машу, медленно вытер платком губы. Его рука опять потянулась к бутылке. Один из охранников отодвинул ее:
– Николай Иваныч, хватит…
– Цыц! – гаркнул Слезь, но пить не стал, а прошел в спальню. – Подарочки приготовили? – прокричал он оттуда.
– Коробку «Реми Мартин», – крикнул в ответ янычар.
– А попроще?
– «Хеннесси».
– Включай, – скомандовал Николай Иванович.
Янычар подошел к музыкальному центру и включил его. Маша испуганно вздрогнула, динамики заревели:
Я буду долго гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов и подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Янычар подвел Машу к дивану, она села и огляделась. Комната производила вполне солидное впечатление. В ней было все, что должно присутствовать в гостиной не просто богатого, а очень богатого человека. Антикварная мебель, картины и огромные букеты цветов в фарфоровых вазах.
«Такая квартира, а камень в кулоне – крошка. Скупердяй. Умру, а в постель не лягу», – Маша поняла, что явно продешевила.
Из спальни вышел Слезь в шелковом кимоно. Халат был коротким, бледные сухие икры произвели на Машу не очень приятное впечатление. Они напомнили ей тощие ноги соседки, женщины пожилой и пьющей.
Музыка рвала ушные перепонки, от низкочастотных колебаний на полу подпрыгивали вазы с цветами. Пританцовывая, хозяин приблизился к столу и налил стакан коньяка. Янычары переглянулись и как по команде уставились в пол.
Николай Иванович затянул, подпевая Барыкину:
– Она пройдет, не поднима-а-а-ая гла-а-а-аз,
Не улыбну-у-увшись даже-е-е-е, ну и пу-у-усть.
Маша прошептала:
– Боже… двенадцать часов ночи…
В ту же минуту раздался дверной звонок. Николай Иванович хватил коньяку и махнул рукой охраннику:
– Посмотри!
Янычар взял коробку, которая стояла в углу. Второй поднял еще одну. Оба подались к двери.
Маша пересела на край дивана, чтобы видеть, что будет дальше.
Коробки опустили на пол в прихожей. Охранник открыл дверь, на пороге стояла заспанная старуха.