— Выпейте коньяку, — велел он, поворачиваясь.
Властный, мягкий. Как подступающий сон: и невозможно не подчиниться, не провалиться, не грезить.
— Я совсем не пью, знаете? — сказала Вера, доставая из буфета бутылку. — А это правда, что коньяк пахнет клопами? Мне никто не хочет ответить, хотя я всех спрашиваю.
— О, — без тени улыбки отозвался Болевич, — в любом случае это очень холеные клопы, из офицерского вагона. Они обитают в бархатной обивке диванов и жалят генеральские задницы, а это — говядина наилучшего разбора.
— Слушайте, вы циник, — удивилась Вера.
— Разве?
— Да, и еще — большевик.
— Почему это?
— Потому что, как общеизвестно, у королев нет ног, а у генералов — задниц, или вы не монархист.
Он засмеялся:
— Пейте.
Морщась, она проглотила коньяк, отставила стакан лихим движением, но тут же принялась чихать и кашлять, как недовольная кошка, нюхнувшая не того, что надо. У Болевича умиленно задергались губы. Он наблюдал за Верой так, точно был при этой самой кошке преданной старой девой — выражение, на мужском лице почти немыслимое.
«Я его обожаю», — подумала Вера и протянула:
— Какая мерзость! Я один раз только прежде пробовала — мне было так плохо, так плохо, вы даже представить себе не можете, как плохо!
— Зато сейчас вам будет хорошо, — обещал он.
— Сейчас? — Вера прислушалась к себе, подумала немного. Алкоголь благодарно бродил по крови, перед глазами немного плыло. — Да, — признала Вера, — сейчас мне хорошо. Очень странно, что очень хорошо! Ой, — она размашисто покачнулась, — да я совсем… пья-ная!
«Старая дева» пропала; улыбка немного изменилась, но осталась: Болевич смотрел, как Вера, покачиваясь, движется к дивану.
— Я лягу… Вы не обидитесь? — пробормотала она.
— Разумеется нет.
Она плюхнулась на диван, туфли полетели с ног, точно только и ждали дозволения вспорхнуть и сгинуть в углу за буфетом. «Интересно, чем они там занимаются, когда их не видят? И кто из них мальчик, правый или левый?» — подумала Вера, радуясь собственному остроумию и в следующий миг — устыдившись очевидной, на уровне среднего класса гимназии, глупости подобной мысли.
Она подняла глаза. Так и есть: Болевич подошел и внимательно ее рассматривает.
— Садитесь рядом, — приказала Вера. — Садитесь. Рассказывайте!
Он улыбнулся и аккуратно присел в ногах у Веры так, чтобы не касаться ее. Она чуть пошевелилась, отодвигаясь, в надежде, что он подвинется ближе и все-таки дотронется. Но он остался неподвижным. Послушно сложил руки на коленях. Неотразим.
— Что же вам рассказать, Вера?
— Ах, ну что хотите… Что-нибудь интересное о себе…