— Это я должен вас благодарить, Надежда Васильевна! — тихо, со скрытым рыданием вскричал военный и любовно поцеловал ее руку. — Вы были сегодня особенно бесподобны. Как жаль, что наши соотечественники на родине лишены счастья слушать русского соловья.
— О, — сказала Плевицкая, отбирая руку. — Там поют другие песни.
— Россия вас еще услышит. — Офицер выпрямился. — Верю.
Наклонившись к уху своего молодого приятеля, Вера Гучкова прошептала:
— Сейчас всплакнет.
— Будьте снисходительны к возрасту, Вера, — шепнул в ответ молодой человек.
— Это не возраст. — Теперь она заговорила громче, не особенно беспокоясь о том, что ее услышат. — Это русский характер: плакать по «матушке России», ничего не делая для ее спасения.
— Вы не правы, — возразил молодой человек. — Генерал Миллер после исчезновения Кутепова возрождает «Общевоинский союз», и скоро…
— А! — Вера резко и жеманно махнула рукой. — Можно подумать, мне это интересно. Скажите лучше, кто это сегодня с Сергеем и Мариной?
— Кто? — Молодой человек прищурился, высматривая столик, за которым сидели напряженная, как сжатая пружина, Цветаева и расслабленный, радостный Эфрон. — Кого вы имеете в виду?
— Вон там, ну же!.. — Вера пожала обнаженными плечами, и они вдруг блеснули при свете ламп.
Молодой человек, князь Святополк-Мирский, невольно скосил глаза, следя за бликом, пробежавшим по чистой белой коже.
Вера не нравилась ему, но странно волновала чувства, причем все разом: воображение рисовало ее то обнаженной, то в одеждах разных эпох и сословий — он как будто пытался найти образ, в котором Вера не была бы хороша, но тщетно. Она задевала его любопытство, его самолюбие, ее близость не давала покоя. Капризный нрав позволял надеяться — и в то же время заставлял отрицать всякую надежду.
Сама же Вера не то что не знала о своем магнетизме — она попросту не придавала этому никакого значения. Святополк-Мирский, тридцатипятилетний молодой человек, был свеж, по-своему надежен, слегка остроумен. Он был князем. Он ни на что не претендовал. С ним было удобно.
— Я в первый раз вижу этого господина, — выговорил Святополк-Мирский, разглядев наконец того, о ком говорила Вера. — Странно, что я его не знаю. Но сейчас узнаю.
И он быстро пошел вслед за двинувшимися к выходу Эфроном и Мариной. Вера, оставленная в одиночестве, чуть помедлила и шагнула следом.
— Сережа! — окликнул Святополк-Мирский Эфрона.
Узкая спина в чуть смятом пиджаке застыла, затем Эфрон обернулся с заранее готовой улыбкой на губах. Красивые актерские губы — выразительные.
Вера стремительно приблизилась.