— Марина! Здравствуйте. Ну, как вам наш курский соловей?
Цветаева отозвалась сухо:
— Хороший голос. Был когда-то.
В магию голосов Марина верила безусловно. Потерять голос — предать магию: если внутри, в душе, зачах животворный источник, то с неизбежностью пересохнет и голос, в звучании появится трещина. «Моя работа — вслушиваться». Так она говорила. Алмазы на кокошнике и таксисты с генеральской выправкой — ни при чем.
— Марина, — протянул Святополк-Мирский абсолютно тем же тоном, каким совсем недавно взывал к Вере, — будьте же снисходительны к возрасту.
— Снисходительность унижает талант, — отрезала Марина. — В любом возрасте.
Втиснувшись между Святополк-Мирским и Мариной, Вера быстро улыбнулась:
— Марина, как всегда, права. Вы, князь, лучше и не спорьте: она поэт и знает небожителей в лицо…
Марина замкнулась, сжала губы. Отлично — пусть лучше молчит, пока безвозвратно не обидела такого безобидного, такого удобного Святополк-Мирского.
Вера блеснула глазами:
— Серж, представь нам наконец вашего спутника!
— Простите, — смешался Эфрон, подавленный было нагнетанием тайных страстей, словно электричество потрескивающих в воздухе. — Это мой фронтовой друг, Александр Болевич. Он только сегодня приехал в Париж.
— О! — сказала Вера. Приклеенный локон у виска изогнулся еще соблазнительнее, как если бы был живым. — Из России?
— Нет, из Берлина, — негромко произнес Болевич.
Уверенный, низкий голос. Неглубокий, с еле заметно звенящим металлом. Легкий дефект в произнесении «р»: как будто он не вполне уверен, где «р», а где «л» в слове «Берлин».
Эфрон повернулся к Болевичу:
— А это, Саша, — Вера Александровна Гучкова… Дочь Александра Гучкова.
— Того самого? — вырвалось у Болевича.
Вера давно отрепетировала насмешливо-снисходительное выражение лица, с каковым надлежало ей встречать это вечное «тот самый», прибавляемое к имени ее отца. Эту маску она нацепляла мгновенно, держала на лице несколько секунд — ровно столько, чтобы собеседник понял, насколько умна и язвительна Вера Александровна Та Самая, — после чего с очаровательной улыбкой подтверждала:
— Да. Того самого.
Того самого. Одного из основателей партии октябристов — «Союз Семнадцатого октября». Того самого. Председателя третьей Государственной Думы. Того самого. Того, кто в качестве председателя Временного комитета четвертой Государственной Думы принял отречение государя императора Николая Второго…
Главным недостатком отца Вера считала его устрашающее сходство с карикатурами, которые рисовали на него большевики… Ну и еще этот идиотский титул — «Тот Самый».