Илья Мечников создал русскую школу микробиологов и иммунологов, среди его учеников были: Александр Михайлович Безредка, Лев Александрович Тарасевич, Даниил Кириллович Заболотный, Яков Юльевич Бардах и др. Кроме научных трудов, он оставил обширное литературное наследство – научно-популярные и научно-философские работы, вспоминания, статьи, переводы.
В 22 года, когда его сверстники вовсю крутили романы, Илья Мечников был уже признанным учёным, доктором наук и не по годам серьёзным человеком. Казалось, что он совсем не интересуется женским полом, предпочитая девушкам личинок морской звезды. Однако это было не совсем так. Будучи видным физиологом, Мечников прекрасно понимал, что рано или поздно ему придётся жениться. К проблеме молодой учёный подошёл со свойственной ему серьёзностью и основательностью. Нужно сказать, что Мечников никогда не питал особого уважения к женскому полу. Он считал, что «женщины не способны к самостоятельной творческой деятельности, а гениальность – такой же вторичный половой признак мужчины, как борода». Но, несмотря на такое презрительное отношение к дамам, Илья Ильич хотел, чтобы его жена была ему не только верной подругой, но ещё и соратницей и единомышленницей. Поэтому Мечников решил «воспитать себе жену».
Кандидатуры в «воспитанницы» подверглись тщательному отбору, и в результате выбор пал на дочь друга Мечникова – Бекетова, с которой Илья Ильич познакомился в Петербурге. Однако точный расчёт не оправдался – в дело вмешались чувства. Когда отношения между молодыми людьми вовсю набирали обороты, Мечников тяжело заболел. Часами лёжа в постели, он ждал, когда невеста навестит его, но она продолжала посещать званые вечера и театральные премьеры, совершенно позабыв о своём «долге». Зато к Мечникову частенько захаживала родственница Бекетовых – Людмила Васильевна Федорович. Ровесница Ильи Ильича, девушка была всерьёз очарована молодым учёным. Мечников же вовсе не считал её привлекательной. В своём письме к матери он пишет о ней так: «Она недурна собой, но не более. У неё хорошие волосы, но зато дурной цвет лица». Однако Людмила, казалось, не замечала равнодушия учёного. Она часами просиживала у его постели, вслух читала ему книги (из-за болезни Мечников почти ослеп), пыталась развеселить его и развеять мрачные мысли. Оправившись, Мечников с удивлением понял, что уже не представляет себе жизни без этих неспешных бесед, без её кроткого взгляда и мягкой улыбки. «Я почувствовал ужасную потребность быть любимым, потребность всяких нежных излияний. Конечно, тотчас же стал вспоминать и думать о детях, но больше думал о Лю (так Мечников называл Людмилу Федорович)», – говорил Мечников в следующем письме матери.