Он прошел на кухню, поставил кофе, умылся прямо здесь, над мойкой, тихонько напевая «Morning Song» Джима Стерка. Небо над низкими холмами на востоке рдело, словно девушка, последние звезды блекли и исчезали. Таинственный, новый, нетронутый мир раскинулся за кухонным окном, белый и радостный уходил к горизонту.
Харри порезал хлеб, нашел сыр, налил в стакан воды, а в чистую чашку — дымящийся кофе, поставил все на поднос и отнес в спальню.
Растрепанные черные волосы разметались по подушке, дыхания почти не слышно. Он поставил поднос на ночной столик, сел на край кровати и стал ждать.
Аромат кофе потихоньку распространялся по комнате.
Она задышала неровно. Приоткрыла глаза. Увидела его, потерла лицо и потянулась, замедленными, смущенными движениями. Словно бы включилось реле — ее глаза светились все ярче, на губах заиграла улыбка.
— Доброе утро, — сказал Харри.
— Доброе утро.
— Завтрак?
— Хм. — Она все улыбалась. — А ты не будешь?
— Я пока погожу, обойдусь вот этим, если не возражаешь. — Он достал сигареты.
— Ты много куришь.
— Как всегда после срыва. Никотин притупляет тягу.
Она пригубила кофе.
— Разве не парадоксально?
— О чем ты?
— Ну, что ты, который так боялся несвободы, стал алкоголиком.
— Н-да. — Он открыл окно, закурил и лег на кровать рядом с ней.
— Ты этого боишься со мной? — спросила она, прижимаясь к нему. — Что я сделаю тебя несвободным? И поэтому… не хочешь… заняться со мной любовью?
— Нет, Мартина. — Харри затянулся, скривил лицо, неодобрительно взглянул на сигарету. — Потому, что тебе страшно.
Он заметил, как девушка замерла.
— Мне страшно? — с удивлением переспросила она.
— Да. И на твоем месте я бы тоже боялся. Я вообще никогда не мог понять, как женщины решаются делить постель и дом с людьми, которые физически целиком и полностью их превосходят. — Он затушил сигарету в тарелке на ночном столике. — Мужчины никогда бы не пошли на такой риск.
— Почему ты думаешь, что мне страшно?
— Я чувствую. Ты берешь инициативу на себя, хочешь командовать. Главным образом потому, что боишься того, что может случиться, если ты позволишь командовать мне. Это понятно, Только я не хочу, чтобы ты это делала, если тебе страшно.
— Но ты не можешь решать, хочу я или нет! — с жаром воскликнула она. — Даже если мне страшно.
Харри посмотрел на нее. А она вдруг обняла его, уткнулась лицом ему в шею.
— Наверно, ты считаешь меня чудачкой.
— Вовсе нет.
Она крепко прижалась к нему.
— Что, если мне всегда будет страшно? — прошептала она. — Что, если я никогда… — Она замолчала.
Харри ждал.
— Что-то произошло, — сказала она. — Я не знаю что.