Когда на следующее утро Рейчел спустилась вниз, она была, как обычно, мила, приветлива и ни словом не обмолвилась о нашем вечернем разговоре. Мы похоронили бедного Дона в саду, там, где начинается обсаженная камелиями дорожка, и я отметил его могилу небольшим кругом из мелких камней. О том, десятом, дне рождения, когда Эмброз подарил мне его, мы больше не говорили, не говорили и о двадцать пятом дне рождения, до которого оставалось совсем немного времени. Но на следующий день я велел оседлать Цыганку и верхом отправился в Бодмин. Там я зашел к адвокату по имени Уилфред Треуин, который оказывал юридические услуги многим жителям графства, но до сих пор не занимался делами нашего семейства — крестный вел их со своими знакомыми в Сент-Остелле. Я объяснил ему, что пришел по сугубо личному и к тому же не терпящему отлагательств делу и желаю, чтобы он составил по всей форме документ, который позволит мне передать моей кузине Рейчел всю собственность, принадлежащую нашей семье, первого апреля, то есть в день, когда я по закону вступлю во владение наследством. Я показал ему завещание и объяснил, что единственно по причине внезапной болезни и последовавшей за нею смерти Эмброз не успел его подписать. Я попросил включить в документ большинство пунктов из завещания Эмброза, в том числе и тот, на основании которого по смерти Рейчел имущество возвращается ко мне и мне же поручается управлять им при ее жизни. В том случае, если я умру раньше, имущество в порядке наследования переходит к моим троюродным братьям из Кента, но лишь после ее смерти. Треуин сразу понял, что от него требуется, и, как мне кажется, будучи не слишком расположен к моему крестному — отчасти поэтому я и обратился к нему, — был рад столь важному поручению.
— Вы не желаете внести в документ клаузулу, гарантирующую неприкосновенность земли? — спросил он. — По настоящему варианту миссис Эшли могла бы продать столько акров земли, сколько ей заблагорассудится, что представляется мне неразумным, коль скоро вы намерены передать своим наследникам земельные владения в их целостности.
— Да, — не спеша проговорил я, — пожалуй, действительно стоит включить пункт, запрещающий продажу земли. Это, естественно, относится и к дому.
— Имеются фамильные драгоценности, не так ли? — спросил он. — И прочая личная собственность? Как вы распорядитесь ими?
— Они ее, — ответил я, — и она вольна распоряжаться ими, как ей будет угодно.
Мистер Треуин прочел черновой вариант документа, и мне показалось, что в нем не к чему придраться.
— Одна деталь, — заметил он. — Мы не оговорили возможность нового замужества миссис Эшли.