— По воскресеньям, когда Кендаллы и Паско приезжают к обеду, — сказал я, — мы никогда его не пьем.
— Вероятно, Сиком не считает, что они принадлежат к высшему обществу, — заметила она. — Очень польщена. Чай мне нравится. Съешьте бутерброд.
Еще одно новшество. Тонкие кусочки хлеба, свернутые в виде маленьких колбасок.
— Удивительно, что на кухне знают, как их делать, — сказал я, проглотив несколько штук. — Но это очень вкусно.
— Неожиданное вдохновение, — сказала кузина Рейчел. — И за завтраком вы, конечно, съедите то, что останется. Масло тает, и я бы предложила вам облизать пальцы.
Она пила чай, глядя на меня поверх краешка чашки.
— Если хотите, можете закурить трубку, — продолжала она.
Я удивленно воззрился на нее.
— В будуаре? — спросил я. — Вы уверены? Но по воскресеньям, когда с викарием приезжает миссис Паско, мы никогда не курим в гостиной.
— Здесь не гостиная, а я не миссис Паско, — возразила она.
Я пожал плечами и полез в карман за трубкой.
— Сиком подумает, что я поступаю крайне предосудительно. Утром он догадается по запаху.
— Перед тем как лечь спать, я открою окно. На дожде запах выветрится.
— Дождь попадет в окно и намочит ковер, — сказал я, — а это еще хуже, чем запах дыма.
— Ковер можно вычистить тряпкой, — ответила она. — Какой вы привередливый, совсем как старик.
— Я думал, женщины очень щепетильны в таких делах.
— Да, щепетильны, когда им больше нечего делать, — сказала она.
Сидя в будуаре тетушки Фебы и куря трубку, я вдруг вспомнил, что вовсе не так намеревался провести этот вечер. Я заготовил несколько холодно-любезных фраз и сухое прощание, долженствующие отбить у непрошеной гостьи всякую охоту задерживаться в моем доме.
Я взглянул на нее. Она уже кончила пить чай и поставила чашку с блюдцем на поднос. Мое внимание снова привлекли ее руки, узкие, маленькие и очень белые; интересно, подумал я, считал ли их Эмброз руками горожанки? Она носила два кольца, оба с прекрасными камнями, однако они нисколько не нарушали траура и очень гармонировали с ее обликом. Держа в руке трубку и покусывая черенок, я чувствовал себя более уверенно и меньше напоминал одурманенного сном. Надо было что-то делать, что-то говорить, но я, как дурак, сидел у огня, не в силах разобраться в собственных мыслях и впечатлениях. Долгий, томительный день закончился, а я никак не мог решить, что он принес мне — победу или поражение. Если бы в ней было хоть отдаленное сходство с придуманными мною образами, я бы лучше знал, что делать; но вот она здесь, рядом, во плоти, и созданные моим воображением картины, словно бредовые фантастические видения, перемешались и растаяли в темноте.