— Могу себе представить.
Наташе было немножко стыдно и одновременно забавно подначивать мужа давно уже остывшими к нему чувствами. Сейчас она тоже играла. Играла роль обиженной супруги и с ужасом ловила себя на том, что это доставляет ей какое-то извращенное удовольствие.
— Не сердись, Натали.
— Я не сержусь, — на этот раз искренно призналась она. — Когда ты едешь?
— Завтра утром из Хобарта за мной пришлют наводный самолет. Так будет быстрее. Улечу первым же рейсом из Мельбурна в Нью-Йорк. Ты точно не сердишься?
— Давай больше не будем об этом. Ты обедал?
— Нет. Был занят, а потом искал тебя.
— Замечательно! Пообедаем вместе. Я ужасно проголодалась!
Фил с удивлением взглянул на жену, поднимавшуюся по лестнице и весело напевавшую что-то себе под нос.
— Ты действительно видел это? — переспросила женщина, сидя в шезлонге на заднем дворике старого коттеджа и потягивая мартини.
Когда Питер утвердительно кивнул, женщина засмеялась.
— Я всегда знала, что эта русская — просто сучка! Вот сюрприз так сюрприз! Какая удивительная комбинация открывается! Просто чудо!
— Что ты имеешь в виду, Памела? — спросил озадаченно Питер.
— Ты скоро узнаешь, мой дорогой, — проворковала Памела Дерсон, изящно повернувшись в шезлонге. Халат на ней распахнулся, открыв округлое бедро, казавшееся белоснежным под лучами утреннего солнца.
Потом она достала крем от загара и протянула его своему спутнику.
— Не мог бы ты мне помочь, Питер? У тебя это получается лучше всего.
Питер подошел ближе, опустился рядом с ней на колени, выдавил немного крема на пальцы и дрожащими руками прикоснулся к ее коже.
— Так… хорошо, — улыбнулась Памела.
— Скажи, что ты придумала? — спросил он, целуя ее коленку.
— Всему свое время, мой маленький любопытный Питер Пэн, — прошептала Памела, отдаваясь его ласкам.
Конечно, она могла бы рассказать. Могла, но не хотела. Этого огромного ирландца, о котором она почти ничего не знала, совсем не обязательно посвящать в те чувства, которые она испытывала к хозяевам виллы на берегу. И вообще она любила импровизацию и риск. Она чувствовала себя способной на многое.
Это ощущение появилось у нее примерно лет в четырнадцать. Но Памеле, уже тогда испорченной и своенравной девчонке, якшавшейся с разной нечистью на улицах и почерпнувшей первые уроки «жизни» среди городской мрази, этого чувства было мало. В колледже почти все девчонки стали бояться ее после того, как она избила свою подругу. Парень, с которым та сходила на вечеринку, принадлежал Памеле. Во всяком случае, Памела была о нем именно такого мнения. Потом были наркотики, другие парни, прошлое которых терялось в потайных закоулках криминального архива Скотленд-Ярда.