— Нет, — растерянно пролепетала сестра, ошарашенная моим напором.
— Наверно, потому что это не так! Ты зачем притащила эту девочку сюда?
— Мы виновны в том, что случилось с её матерью! — Джула перешла в атаку.
— Хорошо, решила поиграть в благородство — молодец. Дело, безусловно, красивое, да и для кармы с аурой положительное. Но зачем? Что ей тут делать? Бродить как призраку по коридорам?
— Я подумала…
— Что это за детский лепет! Я подумала? В следующий раз думай лучше!
— Господин, — подал голос Первый, — это моя вина.
— А ты вообще лежи! — осадил я юношу, — тоже мне паладин нашелся!
В комнате повисло молчание: я погрузился в мысли, а остальные боялись вызвать мой гнев.
— Ты сказала, что учишься? — спросил я приблудную.
— Да учусь. Ой! Точнее училась. Сейчас я здесь, — тихо прощебетала Гортензия.
— Где? — жестко спросил я.
— В Академии Волшебства. На третьем курсе.
— По контракту или за свой счет?
— За свой. Мамин точнее. Мама говорила, что контракт заключать невыгодно, что это просто другая форма рабства.
— Правильно говорила.
Шиза! Ты понимаешь?
«Еще нет, но о ходе твоих мыслей догадываюсь!»
На ловца и зверь бежит!
— Джула, — мой голос вернулся в нормальное состояние, — Гортензия общительная девушка?
— Да, — непонимающе ответила сестра, — но к чему ты это спросил?
— У тебя, наверно, осталось много друзей в Академии? — я не ответил Джуле и повернулся с вопросом к Гортензии.
— Да, конечно. Вся моя жизнь — это Академия. Я входила в студенческий совет, была старостой группы.
— Сколько талантов, — медленно протянул я.
— Сен! — Джула подскочила ко мне, — не смей!
— Не сметь чего?
— У тебя лицо кота, увидевшего крынку бесхозной сметаны! — Джула подскочила ко мне и топнула ногой, — не смей делать то, что задумал!
— Я ничего не задумал, — усмехнувшись парировал я, — это так кажется.
— Она еще ребенок!
— Первый со Вторым младше её были!
— И он сейчас лежит прикованный к кровати.
— Оклемается через пару недель. Как новенький бегать станет!
— Что бы ты не задумал, это опасно!
— Джула, а ты спроси Первого: доволен ли он своей жизнью? Счастлив ли он?
— Счастлив, господин! — донеслось от кровати.
— Помолчи! — сурово осадила Джула раненого.
— Ну, и женщину ты себе выбрал, — я подколол парочку. Джула вспыхнула, как маков цвет.
— Мы не вместе!
— Джула, мне кажется, что Первый побледнел! Ему плохо?
Джула метнулась обратно к кровати, чтобы убедиться, что с её ненаглядным Первым всё в порядке, а я приобнял Гортензию и вывел её в коридор.
— Не стоит им мешать. Гортензия, а что ты хочешь от жизни?
— То есть? — непонимающе спросила девушка.