Бежали мы довольно интересно. В порт пришел последний иностранный пароход, и отец попросил капитана подобрать нас в открытом море. 31 мая был страшный ветер, волны и туман, который нас, конечно, спас. В пять часов утра отец решил, что не может оставить свою сестру, поэтому с нами поплыла его сестра Нина, жена адвоката Остроумова, с двумя детьми. Еще была девочка моего возраста - дочь младшей сестры отца, которую спросили, хочет ли она остаться и ждать, пока приедет мать (отец ее был сослан в Сибирь). Она выбрала бежать с нами. Мы едва уместились в шлюпке.
- А какие-то вещи у вас с собой были?
- Маленький чемоданчик, больше ничего. Мы все бросили. Сели в шлюпку и поплыли на Русский остров - якобы покупать козу, то есть договариваться с каким-то крестьянином о покупке козы. Погода была жуткая, но мы все равно добрались до острова и разговаривали с этим крестьянином, чтобы обеспечить себе алиби на случай поимки. Пароход должен был подобрать нас около трех часов дня. Мы рассчитали все так, чтобы в три прибыть на нужное место. Вдруг у моего двоюродного брата, сына Нины, прихватило живот. Отец его торопил. Только тот спустит штаны, отец сразу его подгонять. Ну мы и смеялись над ним потом всю жизнь, что он на Русском острове воздвиг себе памятник нерукотворный.
Туман был такой, что я бы вас через стол не увидела. Мы ждали до девяти часов вечера. Было очень страшно, потому что отец говорил: «Очевидно, мы пропустили. Он нас не увидел и прошел». Возвращаться - невероятный риск. Помню, меня никогда не укачивало, а тут - дико. Нас бросало во все стороны.
И вдруг в девять вечера пароход вылез из тумана. Мы бежали по трапу. Знаете, во сне бывает ощущение, что вы бежите и не двигаетесь с места. У меня было именно такое ощущение.
Мы поселились в Цзинтао. В городе никто не понимал по-русски. У нас была яхта, двухмачтовая. Там у всех были яхты. Каждое воскресенье мы выходили в море, а раз в год устраивались гонки. Из Цзинтао мы переехали в Дайрен. Дайрен, как и обожаемый отцом Владивосток, был портом, поэтому мы остановились в отеле и начали подыскивать себе маленький дом. Нашли. Мы называли его «домик-гномик». Конечно, жизнь резко изменилась, но по-прежнему делались новые знакомства, продолжалась музыка.
- Почему вы не поехали в Харбин?
- Отец был специалист по пароходному делу, и ему надо было жить рядом с морем, в порту. Мы снимали дом вместе с Марусей, Юлей, Верой, половина наша, другая - их. Мы с братом и сестрой учились в одной школе. Это была школа YMCA, под американским флагом, но со старой русской гимназической программой. Вообще-то программа была странная: английский язык, английская литература, гигиена и древняя история - на английском, а все остальное на русском. Почему так, не понимаю, но гимназия считалась одной из лучших.