Вернемся к нашим академикам. Эти люди привыкли чувствовать себя жрецами. Привыкли быть хранителями истины, ответственными за истину. Более того: судьями в вопросах истины.
Письмо написано не столько учеными, сколько истово верующими людьми. Для них материализм, дарвинизм и «общие предки человека и обезьяны» не научные гипотезы, не предметы критического анализа. Это предметы веры, истины в последней инстанции, не подлежащие сомнению и пересмотру. Любое посягательство на эти истины повергает жрецов от науки в священный трепет и гнев.
Академики - люди глубоко советские, что называется, аппаратные. У них звериное чутье на тенденции. И вот - почуяли неблагоприятную для себя тенденцию. Поняли, что есть конкурент, пусть пока слабый, но в перспективе угрожающий их приятным жреческим функциям.
Эти люди вовсе не радеют за науку, не боятся, что «наука погибнет». Они боятся, что в один прекрасный день наука окажется… просто наукой. Ни больше ни меньше. Одной из сфер человеческой деятельности, причем не самой важной. Это же ужас: был хранителем истины, экспертом в области истины, а стал просто специалистом по изучению окружающей реальности не особенно совершенными методами. Страх за свой статус жрецов - вот что движет авторами письма.
Отсюда и фанатичная борьба уважаемых академиков с преподаванием основ православной культуры. Всем понятно, что внедрение этого предмета в школьную программу - проблема чрезвычайно сложная. Как преподавать этот предмет? По каким методикам, программам? Кто должен этим заниматься, священники или гражданские преподаватели? Где найти столько преподавателей? Что предложить детям из инославных семей? Все эти вопросы требуют тщательного решения. Это понятно, но в данном случае речь не об этом. Академиков заботит вовсе не ущемление чьих-то свобод или низкий уровень преподавания ОПК. Наши естественнонаучные жрецы боятся, что внедрение ОПК (при адекватном уровне преподавания этого предмета) пошатнет традиционный советский школьный культ точных наук. Что в школьной программе возникнет некое новое, абсолютное измерение, которое выявит всю относительность «объективного» знания, хотя бы потому, что мы все умрем (и, возможно, скоро), а знание законов термодинамики или умение решать квадратные уравнения за гробом не очень-то пригодятся. Что вдруг выяснится, что для становления человеческой личности литература и история более важны, чем химия и астрономия, хотя бы потому, что без истории и литературы человек - необразованный дикарь, а без химии и астрономии - просто человек, не знающий химию и астрономию.