– Делать ей больше нечего, – фыркнул Антон.
– Ну, и ты расскажи что-нибудь пикантное. Например, что с утра она будит тебя нежным пением и гладит пузо по часовой стрелке.
– Почему по часовой?
– Так по фэн-шую, – рассмеялся Егор. – Если будешь гладить против часовой, в пузе заведутся бесы, и их придется глушить спазмалгоном.
Антон расхохотался. В голове нарисовалась пикантная картинка: Мария, облаченная в костюм гейши, с намалеванными стрелками на густо подведенных глазах, со спицами в черном парике, подходит к кровати. На покрывале лежит голый Антон с миской сметаны на пузе. Она, приседая в типичных японских реверансах и поклонах, залезает на кровать и начинает размазывать сметану по животу, напевая текучую, как река, мелодию на птичьем языке. А в кульминационные моменты переходит с нежной мелодии на зычные крики самураев, угрожая невидимым врагам.
Антон загоготал в голос, привлекая всеобщее внимание.
– Ты чего? – удивился Егор.
Антон, захлебываясь от сдерживаемого смеха, пересказал нарисованную воображением картинку. Егор тоже начал похрюкивать и крениться на бок, хватая Антона за рукав.
– Слушай, – сказал он, – а ведь это прикольно. Давай забабахаем статью: «Антон Черницын и Мария Голубева проповедуют тантрический секс».
– Здорово, – восхитился Антон. – А что такое – тантрический секс?
– А я знаю?! – ухмыльнулся Егор. – Это ж вы его проповедуете, а не я.
– Логично, – улыбнулся Антон. – Надо с Машей поговорить. Она в принципе не против любого кипеша, кроме голодовки. А это прикольно.
– Можно дома сделать несколько снимков, – оживился Егор. – Возьмем костюмы в театре, устроим японскую оргию…
– Антон! – крикнул с площадки Толик. – Подойди сюда!
Антон послушно двинулся к пластиковому столику, за которым нервно курили режиссер, ведущий актер в милицейском мундире и Мария Голубева с одинаково злыми лицами. Егор поплелся следом, фотографируя все, что попадало в поле его зрения.
– Анатолий, это никуда не годится, – возмущенно говорила Мария. – Мы уже два часа сидим, и добро бы с пользой. Где лазит эта сволочь?
– Мария Александровна, да откуда мне знать? – оправдывался Толик, нервно косясь на режиссера. – Я ему пять минут назад звонил, ответ тот же – я уже подъезжаю.
Голубева повернулась к режиссеру:
– Колюня, я все понимаю, но если мы не отснимем эту сцену в течение следующего часа, я уезжаю. У меня сегодня спектакль. Я должна немного отдохнуть и хотя бы согреться.
– Маша, что я могу сделать? – зло ответил режиссер. – Эту сцену не выкинешь, на ней все завязано.
– О, господи, – закатила глаза Мария. – Ну, возьми другого актера, это же эпизод. Вон, Антон пусть сыграет, там роль-то крохотная.