Спрашивается, куда подевалось мое хорошее воспитание? Что я себе позволяю: запретные поцелуи, общение с мужчиной на «ты», тайная помолвка и — в довершение ко всему — сговор с кухаркой?
Я задавала себе такие вопросы, но этим дело и ограничилось. Одно было бесспорно: я не могла устоять перед предложением Лизи.
Никогда еще я не встречала людей, похожих на нее: всегда в добром расположении духа, никогда ни перед кем не пресмыкается. Но больше всего меня восхищала окружавшая Лизи тайна. Мне часто казалось, что она принцесса, переодетая в кухарку; вот-вот чары спадут, и она снова станет той, кто есть на самом деле.
Кроме того, за одну неделю от Лизи я узнала то, что Эрмина скрывала от меня в течение пятнадцати лет. Это важное событие произошло 4 августа 1875 года, в день моего первого падения с лошади.
Да, верховая езда — дело нешуточное.
— Лошади не любят прыжков — объяснял мне Габор, — только человек принуждает их к этому. Природа создала их совсем другими. Лошадь всегда обходит препятствие, если ей позволяют это сделать. Поэтому наезднику надо постоянно помнить, что лошадь может не взять барьер. Нам повезло с Адой, которая не боится прыжков. Но вы всегда должны давать ей команду, в какой момент ей нужно прыгнуть. Если команда дана слишком рано или слишком поздно, лошадь может задеть препятствие и упасть. Тогда вы теряете ее доверие, что абсолютно недопустимо. Запомните это.
Прыжки были сложной задачей. Все должно быть точно выверено, движения согласованы, наездник сосредоточен. Вначале мы прыгали через лежащие на земле доски: одну, две или три подряд. Потом перекладины приподнимались на высоту сорока сантиметров, затем — шестидесяти и, наконец, семидесяти.
Да, Ада была храбрая лошадь.
Она понимала меня и, чтобы доставить мне приятное, прыгала только тогда, когда чувствовала мою полную внутреннюю готовность к прыжку. Если я хотя бы на долю секунды колебалась, она, как вкопанная, решительно останавливалась перед барьером.
Как я уже говорила, это произошло в среду. Стояла страшная жара. В манеже было душно, перекладину подняли до семидесяти сантиметров, и препятствие показалось мне высотой с дом. Я испугалась. Слишком долго не могла решиться. В результате Ада заупрямилась, я вылетела из седла и упала в песок.
Это был шок.
Тогда я поняла, почему многие начинающие наездники после первого же падения навсегда оставляют верховую езду. Слава Богу, я тренировалась и отрабатывала технику падения, но, тем не менее, испытала адскую боль. Казалось, прошла вечность, прежде чем я вновь открыла глаза. Первое, что я увидела, были бархатистые ноздри Ады, которыми она нежно обнюхивала сначала меня, потом сапоги Габора, потом — генерала. Мужчины быстрым шагом направились в мою сторону.