Лизи ухмыльнулась.
— Проспиртованы! Все вусмерть пьяны!
Я чуть было не подавилась, пораженная. Вот что бывает с людьми, когда они напиваются. Интересно! Впервые в жизни я воочию увидела пьяных мужчин. Теперь мне стало ясно, почему Эннское общество борьбы с пьянством ставило пиво, водку и вино наравне с ядом.
Странно было видеть здесь и генерала, опустошившего девять рюмок шнапса одну за другой, причем еще до того, как подали венгерский ужин. И несмотря на это, мундир сидел на нем превосходно, держался он безукоризненно, взгляд был острым. Его состояние выдавали только несколько замедленная речь и избыток латинских выражений.
Дело в том, что каждый офицер, приступая к службе в Эннсе, должен пройти боевое крещение: он наносит визиты своим товарищам, и каждый из них предлагает ему выпить рюмку шнапса. Хотя ему приходится принять изрядное количество спиртного, в тот же день он должен, сохраняя прямую походку, появиться еще и в казино или в «Черном орле». Если не выдерживает — он не мужчина!
Сколько же, скажите на милость, должны были выпить эти представители сильного пола?
— Не останавливайтесь. Идите дальше! — придерживая меня рукой, сказала Лизи. — Все время прямо, потом направо. Или подождите, лучше я пойду вперед, а вы — за мной.
Прямо перед нами стояла длинная стойка, а перед ней, сгрудившись, как стадо гусей, и так же весело гогоча, толпились глупые бесовки, как их назвала Лизи, — те самые дамы сомнительной добродетели. Когда мы поравнялись с ними, они замолкли, опустили веера и уставились на нас.
Я тоже не могла оторвать от них взгляда.
Никогда в жизни не видела таких расфуфыренных в пух и прах женщин! Они были похожи на попугаев из тропической Африки. Щеки, губы и глаза были размалеваны до предела, волосы взбиты в немыслимые башни на голове, и из них торчали всевозможные перья, живые цветы, бусы из жемчуга, заколки, бархатные ленты, украшения в виде бабочек, блестки в форме сердечек и стеклянные гребни, украшенные стразами.
Все были туго затянуты в корсеты. Их вечерние платья с кринолинами, какие уже давно вышли из моды, пестрели кричащими узорами: в красно-желтую полоску и желто-зеленую клетку.
Перчаток на них не было. Локти и руки — открыты, голые плечи не прикрыты даже платком.
Однако Лизи вовсе не была поражена увиденным.
Раскрыв свой макартовский веер, она прошептала: «За мной!» — и величественной поступью прошагала сквозь стайку дамочек, которые сразу же расступились, за исключением одной белокурой толстушки, которой я явно приглянулась.
— О-ля-ля, малыш, — завизжала она и схватила меня за руку. — Меня зовут красотка Зора. Давно мечтала о таком, как ты. Останься со мной! Гляди, что я тебе покажу!