И тут у меня зародилось подозрение, правда, настолько абсурдное, что я тотчас о нем забыла. А кроме того, меня насторожил неясный шум за спиной.
Я обернулась. Дверь была заперта. Но я чувствовала, что за мной наблюдают. Подсматривают в замочную скважину? Я задержала дыхание — и… что это? Кто-то просунул желтый лист бумаги в щель между полом и дверью. И сразу послышались удаляющиеся шаги. А потом снова все стихло.
Сердце стучало так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Я тихонько подошла к двери, но не смогла наклониться. Этот корсет! Что делать? Я повалилась на четвереньки на зеленый ковер, зубами зажала письмо, отползла назад, опираясь на руки и колени, и выпрямилась возле своего стульчика. После чего прочла то, что было написано на листке:
«Ваш преданнейший поклонник просит вас сегодня о любовном залоге. Доверьтесь мне. Omnia vincit amor».
Габор! Я прижала листок к груди.
Мне сразу стало хорошо. Зачем только я так мучилась сегодня утром? «Omnia vincit amor!»
Я поцеловала письмо и спрятала его в книжный шкаф.
Габор любит меня! Да, он любил меня уже тогда, когда я считала себя дурнушкой, и находил меня очаровательной. Принес мне торт. Похвалил мой голос. Ликовал по поводу моего успеха в «Юной спасительнице». Когда он бывал в отеле, я всегда находила письмо, и он устраивал так, чтобы мы случайно встретились. Он знал, когда я спускалась к обеду, когда играла на фортепьяно в актовом зале, когда шла к себе в комнату для дневного сна. И всегда, встречая меня, он так произносил «Добрый день!», что кровь приливала к щекам.
Мы пока и словом не обменялись наедине. Но теперь все должно измениться, благодаря его плану.
Что же касается этой Фогоши, дочери магната, и ее денег, то сегодня ночью я сумею ее затмить. Жизнь вдруг предстала передо мной в розовом свете. Из гадкого утенка я превратилась в белого лебедя. Может, произойдет еще одно чудо, и тетушка Юлиана заплатит за меня залог?
Но что же мне подарить Габору как сувенир? Платочек? Цветок из прически? Одно из двух. И тогда он всегда может вспомнить, как хороша я была в тот наш первый совместный ужин.
Однако как все устроить, чтобы Эрмина ничего не заметила? Надо что-то придумать.
Но это было не так-то легко. И когда пришла Йозефа одевать меня, никаких идей все еще не было. Господи!
Я была в большом волнении. С тех пор как себя помню, мне не доводилось испытать так много прекрасных ощущений сразу.
— Пожалуйста, стойте смирно! — торжественно изрекла Йозефа.
Она надела на меня свежее белье: плотные белые чулки из крученых ниток; отделанные кружевом, присборенные в талии и доходящие до икр панталоны со шлицей; белую нижнюю юбку с китовым усом, заменяющую кринолин, только не такой пышный, как это было модно лет пять тому назад. Поверх нее вторая и третья юбки из белого льняного полотна с широкими воланами. Это была длинная процедура.