Едва сознавая себя, я позволяла Габору вести меня в танце, мы парили вокруг круглого стола, а потом приблизились к нише, оказавшись рядом с генералом.
— «Huzd га czigany», — крикнул Габор цыганам.
— «Huzd га czigany», — басовито подхватил генерал.
Следующая песня была еще быстрее. Чудесно! Музыка звучала у меня в ушах, я отвечала Габору, будто мы танцевали вместе сто лет. Мы составляли единое целое, как сказал до того генерал, мир вокруг нас растворился, это было так прекрасно, так прекрасно!.. Хотелось кричать от счастья.
И вдруг передо мной вновь оказался генерал. Он глядел на меня своими татарскими глазами:
— Габор, ты танцуешь с принцессой! — И прежде чем я поняла, что произошло, он притянул меня к себе.
И тут же музыка внутри меня умолкла, я уже не парила. Я застыла на паркете, но ненадолго Зольтан фон Бороши прижал меня к своей груди и завертел в вихре танца, быстрее, еще быстрее, пока у меня не закружилась голова и я не потеряла опору под ногами.
Он рассмеялся, поднял меня и положил руки на талию.
— Вот это о-си-ная та-ли-я! Можно влюбиться… Вы только посмотрите! — Он поднимал меня все выше и выше над головой, раскачиваясь в танце и громко отбивая ритм сапогами.
Это все еще чардаш? Наверняка нет, но мне было не до размышлений. Цыгане сомкнули круг, подзадоривая громкими криками и играя так, будто хотели, чтобы вскипела преисподняя. Звуки цимбал вибрировали в ушах, бесчисленные свечи накаляли воздух, и все вокруг меня колыхалось.
Генерал снова поставил меня на пол и положил мои руки себе на плечи. Я вцепилась в него, чтобы не упасть. Он опять засмеялся, крепко ухватил меня за талию и завертелся, как волчок.
Затем пронзительно свистнул и подбросил меня в воздух. От испуга я вскрикнула, но он уже поймал меня.
— Минка! Минка! Красавица Минка! — напевал он басом.
— Прекратить! — раздался голос Эрмины. — Немедленно прекратить! Вы ее уморите! — Моя маленькая гувернантка протиснулась между цыганами и застыла прямо перед нами. Ее круглый подбородок дрожал от возмущения. Габор и Валери тоже перестали танцевать. Еле живая, я повисла на руках генерала, цыгане продолжали играть.
— Меня будут здесь слушать? — закричала Эрмина, побагровев от гнева. — Если она должна учиться верховой езде, то оставьте ее в покое! Либо вы слушаетесь меня, либо завтра же мы уезжаем из Эннса!
Это возымело действие. Генерал с улыбкой поклонился ей и отпустил меня. Эрмина обняла меня и повела обратно к столу. Я без сил опустилась на стул, разгоряченная, с трудом переводя дыхание.
Проклятый корсет. Мне понадобились все мои силы, чтобы не пыхтеть, как кузнечные мехи. Пыхтеть даме не подобает. Лихорадочно раскрыв веер, я дышала ртом, поверхностно и часто, как учила тетушка Юлиана. Воздух! Воздух! Воздух! Я задыхалась. Только бы Габор не заметил. Иначе он может меня разлюбить. Он и так весьма озабоченно смотрел на меня. Но судьба пришла мне на помощь.