В круг вбегает освобожденная из плена девушка, за ней другая.
В то время как площадь поет и танцует, десятки людей взбираются на стены рейхстага и пишут мелом или выцарапывают ножами надписи. Боец, взобравшись на плечи товарища, пишет то, что ему диктуют, — это, очевидно, очень смешно, все хохочут, подсказывают…
В стороне запели украинцы. Запел и Алексей. Он стоит на широкой гранитной, нисходящей к площади, лестнице рейхстага и видит перед собой тысячи родных лиц. Глаза Алексея в слезах. Он думает о Наташе, и радость великой победы подернута печалью. Наташи нет, и может быть, никогда уже он не увидит ее.
А она стоит тут же, на огромной площади перед рейхстагом, среди тысяч и тысяч советских людей, и из ее глаз льются слезы счастья. В эту минуту она тоже думает об Алексее, и был момент, когда ей показалось, что где-то рядом звучит его голос и даже послышалась его любимая песня «Эх ты, Ваня!» Она начинает искать его, но найти кого-нибудь в этой толпе невозможно.
Под сенью Бранденбургских ворот стоят в это время два генерала, два Василия Ивановича — Кузнецов, командарм третьей ударной, и Чуйков, командарм восьмой гвардейской.
— С рейхстагом тебя, Василий Иванович, — говорит Чуйков.
— С рейхсканцелярией тебя, Василий Иванович, — говорит Кузнецов.
Они стоят, смотрят на танец бойцов и слушают разноголосый хор песни.
Вся Унтер ден Линден и ближайшая часть Шарлоттенбургского шоссе вплотную заставлены танками, пушками, обозами, самоходками, «катюшами». Даже сталинградский верблюд здесь, он лениво жует что-то, удивленно озираясь на шум и музыку.
Люди все прибывают и прибывают. На мотоциклах, велосипедах, грузовиках, тачанках, верхом советские бойцы подъезжают к рейхстагу со знаменами и флагами и, едва отыскав свободное местечко в стене, втыкают их.
— Здорово молодежь наша танцует, — радостно, но с ноткой зависти в голосе говорит Кузнецов.
— А что им не танцевать? — говорит Чуйков. — Войну закончили, по домам поедут… А вот мы с тобой, Василий Иванович, безработные, — произносит он улыбаясь.
— Да, похоже на то, — отвечает Кузнецов.
И, взглянув друг на друга, они весело смеются. Им радостно, что война кончилась.
Самолет делает круг над горящим Берлином. Из тысяч уст вырывается одно слово: Сталин. Вереницы машин, толпы солдат и освобожденных из плена стремятся к месту посадки самолета, приветствуя с земли того, с кем связана их судьба, их счастье. Тут русские и чехи, французы и поляки, англичане и американцы. Все с нашитыми флагами своих стран. Несется песня:
Сталину слава! Навеки он верен