— В лагере опросили десятки людей. Отличный пилот. Политикой не интересуется. В газетах читает спортивный отдел.
— Отлично, отлично! — добродушно сказал Хейвуд. — Полетишь с нами, мальчик?
— Куда, сэр?
— Вопросов задавать не надо! — с ласковой укоризной сказал Гарви.
Летчик пожал плечами.
— Что ж, просто полетим вверх?
— В Лондон! — веско сказал Хейвуд. — По окончании работы получишь пять тысяч долларов и свободу!
— Разумеется, — вставил Гарви, — если язык будет плотно сидеть за зубами.
— Само собой разумеется, — сказал Хейвуд.
Постепенно летчик начал соображать, к чему клонится дело.
— Надо понимать, германские батареи нас не обстреляют? — спросил он.
— Ни в коем случае! — заверил его Гарви.
— А что будет, — теперь летчик в упор рассматривал Шелленберга, — когда мы полетим над французской или английской территорией?
Шелленберг собрался ответить, но Гарви снова поспешно вмешался:
— Вас встретят, как родных братьев.
— Забавно, — сказал летчик. — А дальше что?
— Потом вы вернетесь обратно, — в голосе Гарви был просто восторг от перспективы, открывавшейся перед летчиком. — Набьете карманы хорошими зелеными бумажками и отправитесь в Штаты или… Париж.
— Не так плохо?.. — Хейвуд подмигнул летчику.
— Не так плохо… — Интонация летчика была неопределенной.
— Значит, по рукам? — спросил Гарви.
— Еще один вопрос, — летчик заложил руки за спину и плотно сплел пальцы. — Каким образом вы, два американца, очутились здесь, у наших заклятых врагов?
Хейвуд усмехнулся, подошел к летчику поближе, отечески положил руку ему на плечо:
— Послушай, мальчик, — сказал он, — когда у тебя обсохнет молоко на губах, ты поймешь, что у нас есть только одни враги — красные! Это наши враги на всю жизнь, а с остальными у нас бывают короткие размолвки…
По выражению лица летчика трудно было что-нибудь определить. Летчик задумчиво смотрел на Хейвуда.
— Значит, русские ребята, которые заправляли мою машину под Полтавой, когда я садился у них, мои враги?
— Конечно, мальчик! — сказал Хейвуд. — Это истинная правда, как то, что есть господь на небесах.
— Я довольно долго болтался в небесах, — все так же задумчиво сказал летчик, — и не заметил этого…
Затянувшийся разговор начал раздражать Хейвуда.
— Ну вот что, дружок, — резко сказал он. — Довольно разговоров. Да или нет?
— Надо ответить? — медлительно спросил летчик.
— Немедленно! — сказал Хейвуд. — Должен сознаться, ты мне надоел.
— Хорошо, — еще медленнее протянул летчик.
И раньше, чем кто-нибудь успел опомниться, он коротким, точным движением выбросил руку вперед, и сенатор во весь рост растянулся на полу. Все напускное равнодушие слетело с летчика. Он бросился вперед, но наткнулся на пистолет Марты.