Они слышат, как фрау Лене шмыгает по квартире. Открытая дверь не позволяет ей подойти близко, да и, кроме того, успокаивает всегда настороженную бдительность «хозяйки пансиона для холостых».
— Вы с ума сошли! — Дементьев говорил не шопотом, не скороговоркой, а тем тихим, неразборчивым говорком, который труднее всего услышать.
— У меня не было другого выхода.
— Притти ко мне! Теперь!
— Мое сообщение вы получили бы только завтра! — Марта пристально смотрела на Дементьева. — А сегодня в этом доме будет гестапо.
Дементьев нахмурился:
— Тем более, какое имели вы право приходить, если меня нащупали…
— Нащупали не вас. Этажом ниже явочная квартира немецких коммунистов. Но гестапо, как всегда, перетрясет весь дом.
— Понимаю. Наружного наблюдения за домом нет?
Марта покачала головой:
— Нет! Боятся спугнуть. Полагаются на опытного провокатора.
— Так, надо уходить. — Договаривая последние слова, Дементьев снял с вешалки китель. В коридоре послышались шаги фрау Лене.
— Значит, дома все благополучно? — громко сказал Дементьев. — Я очень рад, а отец?
— Отец, как всегда, нездоров, — Марта слегка сюсюкала. — А мама ничего…
Фрау Лене остановилась около дверей комнаты майора Курта Юниуса и послушала: в конце концов все прилично. Она постучала и, не дождавшись ответа, вошла в комнату.
— Ах, извините, господин Курт, — фрау Лене старалась быть любезной. — Мне пора в магазин. В пансионе никого нет. Если будут звонить, откройте, пожалуйста, дверь.
— Разумеется! Разумеется, фрау Лене!
— Благодарю вас, благодарю. — Фрау Лене бросила благосклонный взгляд на Марту и вышла из комнаты.
Несколько секунд, пока слышны были в коридоре ее грузные шаги, царило напряженное молчание. Дементьев и Марта прислушивались. Хлопнула входная дверь. Быстрым внезапным движением Марта подалась вперед и прижалась головой к груди Дементьева. Дементьев обнял ее. Марта подняла лицо. Слезы стояли у нее в глазах: так долго она лишена была дружеского участия, не видела ни одного близкого лица.
— Вы были в Москве, Алексей Николаевич? — тихо спросила Марта.
— Был, — ответил Дементьев.
Трудно было сейчас узнать Марту. Все в ней стало другим. Даже жесты не напоминали о холодном, сдержанном равнодушии, с которым она двигалась по особняку Ванзее. Даже черты лица казались другими. Нос был какой-то более курносый, а уголки губ подняты кверху. Ничто не напоминало о презрительной маске, которую она носила все время.
— Ну, что мой Борька? Только правду, Алексей Николаевич!
— В порядке, в порядке… — Дементьев улыбнулся. — Здоров, перешел в пятый класс, хулиганит, девчонок за косички дергает. Просится воевать…