— Идем курсом восемьдесят с плавным снижением, по команде сбрасывай баки. Подлетая ближе к границе, он ясно увидел места позиций, с которых были произведены пуски, от каждой в стратосферу, загибаясь к нему, на запад, стоял шлейф сероватого дыма. Как же их много! Он выбрал шесть столбов, стоявших возле Дамсхагена.
— Bubi, мы сейчас пересечем границу с Восточной Германией. Раздался в наушниках голос ведомого.
— К черту, это уже не граница. Это линия фронта, и мы на войне! Ты видишь что-нибудь на земле? Ответил Хартманн.
— Какие-то корпуса, как раз от них уходят два шлейфа. Мы летим слишком быстро. Ответил ведомый.
— Сбрасывай скорость. Противника в воздухе пока не видно. И баки тоже сбрасывай, они все равно уже почти пустые. Скомандовал Эрих.
— Вижу следы от техники на земле, они ведут во двор, к корпусам! И в зданиях большие ворота! Азартно крикнул ведомый.
— Пойдем дальше, здесь мы ничего не сможем сделать, у нас только пушки.
Внезапно в наушниках прорезался новый голос:
— Bubi, это дежурное звено, иду на форсаже, буду у вас через пять минут. У нас по шесть двухсотпятидесяток. И нашей базе, похоже, конец, мы видели над ней взрыв и она не отвечает.
— Сходу накрывайте три корпуса на опушке, ориентир — Роггенсторф, сразу за лесом на опушке, возле дороги! Приказал Эрих.
— Bubi, я их вижу! Две цистерны, две гусеничных установки и еще машины! Эти еще стоят на стартовых позициях! Взволнованно заорал ведомый.
Командир третьей батареи третьего дивизиона сто пятьдесят девятой ракетной бригады допустил роковую ошибку. Он приказал поднимать столы у пусковых установок. Согласно инструкции. Ведь при транспортировке опущенный стол очень пачкается в грязи, он может зацепиться за кочку и даже прийти в негодность. Он был первый день на войне и не подумал, что его батарея может вся прийти в негодность, если замешкается на позиции. На стартовом агрегате 2П19 стол подымается вручную, с помощью механической лебедки, вдобавок стол очень тяжелый. Ведь ему надо выдерживать и вес ракеты, и яростное пламя ее двигателя на старте. По два человека на каждой пусковой спешно уже заканчивали крутить ручки лебедок, когда над батареей пронеслась ревущая смерть. Длинной очередью из пушки М61 "Bubi" Хартманн прошелся по батарее, расстреляв оба расчета и наделав дырок в пусковых установках. Его ведомый, увидев в последний момент машину с антеннами, чуть довернул и прострочил ее, всадив в машину не меньше полусотни снарядов, она загорелась и взорвалась.
— Делаем второй заход, сейчас добьем пусковые и расстреляем эти цистерны! Приказал Эрих. За цистерны он принял обмывочно-нейтрализационные машины 8Т311, водители которых сейчас разбегались в стороны от летящего ужаса с черным тюльпаном на борту фюзеляжа. Внезапно, посмотрев вниз на развороте, Эрих увидел, как две гусеничных машины пришли в движение. Мехводы третьей батареи пытались уйти в спасительный лес от обстрела.