В конце концов распространяться об этом мне наскучило. Канада вовсе не спасла меня, я говорю так ученикам лишь потому, что им хочется, чтобы это было правдой. Если бы мои родители не сделали то, что они сделали, если бы так и остались родителями, мы с сестрой выросли бы американцами и были этим премного довольны. Однако у них не получилось — ну и у нас тоже.
За годы нашей супружеской жизни мы с женой не один раз проводили отпуска «там, внизу». Детей у нас нет, мы оба — последние в своем роду. Вот мы и ездили туда, куда нам хотелось: Орландо, округ Ориндж и Йеллоустоун объезжали стороной, а заглядывали взамен в места, оставившие след в истории и культуре, — в округ Чатоква, к мосту Петтуса, в Конкорд, в Вашингтон, который Клэр сочла «перебором», хотя мне он понравился. Я записывался на летние курсы, которые читали гарвардские профессора, посетил как-то раз клинику Майо, ну и возвращаясь в Манитобу, мы тоже много куда заезжали.
В Грейт-Фолсе я так больше и не побывал, однако мне говорили, что городок этот — по-прежнему городок, не крупный город — стал более дружелюбным и вообще значительно получшел в сравнении с тем, каким он был в 1960-м, когда мы жили в нем и когда судьба выбросила меня из него навсегда. Сейчас ничего подобного случиться уже не может: никто бы меня через границу не перевез, там теперь вышки стоят, граница закрыта. Давно это было. Родители же занимают в моей памяти место даже меньшее того, что отведено Грейт-Фолсу. Я часто вспоминаю, как мы с Чарли Квотерсом сидели в шезлонгах, наблюдая за гусями, и он сказал, что при возвращении из Штатов в Канаду из него «что-то выходит». Со мной все наоборот. Возвращаясь сюда, я всякий раз ощущаю мир и покой. Из меня «выходит» только то, от чего я норовлю избавиться.
Как-то раз, направляясь на машине в Ванкувер, мы остановились в городке Форт-Ройал, Саскачеван. Жена, знавшая о моих ранних днях, испытывала и сочувствие ко мне, и легкое любопытство, поскольку историю их я снова и снова отнюдь не повторял. Рассказал один раз, когда мы были молоды, поскольку полагал, что ей следует знать все, и с тех пор к этому рассказу не возвращался.
От Форт-Ройала почти ничего не осталось. Аптека, пустая библиотека, пустая кирпичная школа — исчезло все. Бесследно. На главной улице — два ряда пустых домов, кооперативная заправочная станция, почта, заброшенный элеватор. Товарный двор железной дороги работал, но сократился в размерах. Как ни странно, уцелела и скотобойня (именовавшаяся теперь «Мясо прерий на заказ»). Уцелел также отель «Королева снегов», фронтон его украшала складная вывеска: «ОХОТНИКИ НА ГУСЕЙ: ОСЕНЬ БЛИЗИТСЯ. ПРИНИМАЕМ ЗАКАЗЫ НА ОХОТУ!» Исчез и «Леонард» — место, которое он занимал на окраине города, ничем его былого присутствия не выдавало. Было лето, начало июля, сбор урожая еще не начался. Большинство жилых домов по-прежнему стояло на коротких и прямых боковых улочках, перед многими развевался флаг с «Кленовым листом», пятьдесят лет назад еще не существовавший. Однако предприятий, в которых люди могли бы работать, я что-то не заметил. И решил, что на работу все ездят отсюда в Свифт-Керрент, если не дальше.