– Глеб, я не готова.
– Кри-ис…
– Прости, но правда не могу. – Я вложила в эти слова всю свою скудную уверенность. А вот удержаться от того, чтобы коснуться бронзового торса, не смогла. Правда, повод был благовидным – я пыталась оттолкнуть гиперсексуального шефа.
О! Какая у него кожа! А под ней что? Литая сталь?
– Кри-ис…
Глаза начальства полыхнули алым, руки напряглись.
Я шумно выдохнула и приготовилась сказать что-нибудь умное, когда меня развернули и подтолкнули к кровати. В итоге сказала банальность:
– Нет.
Глеб молча обвил руками талию и сделал шаг вперед. Мне, разумеется, тоже шагнуть пришлось.
– Глеб, я не готова.
Ставший красноглазым шеф отвечать по-прежнему не спешил, уверенно шел к кровати, до которой добрый десяток метров оставался. И, в отличие от меня, был совершенно готов – я это попой чувствовала, причем в буквальном смысле.
– Глеб, перестань.
Не перестал. Молча довел до застеленного черным покрывалом ложа и легонько толкнул в спину. Я на ногах не удержалась – коленки от его инсинуаций ослабли, разум затуманился. Зато инстинкт самосохранения ожил, и я нашла в себе силы отползти на пару сантиметров, потом встать на четвереньки и продолжить бегство с куда большей скоростью.
Увы, последнее решение было ошибочным…
– Крис… – хрипло простонали сзади, и мое отступление закончилось, потому что кое-кто наглый крепко ухватил за бедра. А в следующую секунду я ощутила как горячая рука пробирается под юбку, одним, отточенным движением стягивает трусики.
– Глеб!
– Да, дорогая?
Продолжать процесс избавления от нижней части белья брюнет не стал – оная деталь гардероба осталась в районе коленок. Юбка, наоборот, вверх взмыла.
– Глеб!
– Да, милая. Уже. Вот прямо… сейчас.
И меня словно молнией пронзило. Всю. От макушки до пяток. Потом отпустило на миг и опять. Следом пришла волна наслаждения – невероятная, сильная, буйная. За ней еще одна, третья, четвертая.
– Глеб!!!
Ответом мне стал новый мощный рывок, и мир сошел с ума. Или это я в безумие впала?
– Глеб? – тихо позвала я, когда разглядывать монотонный рисунок покрывала не просто надоело – опротивело.
– Да, розочка моя?
Он лежал рядом, на боку, собственнически обнимал за талию и ровно дышал в ухо. На любую попытку отстраниться реагировал тихим рыком и напряжением мышц. Пересилить эту гору я и раньше не могла, а уж в таком состоянии…
– Глеб, можно я хотя бы оденусь?
Я намекала на трусики. Они по-прежнему находились где-то в районе коленок, и это нервировало. Задранная юбка тоже нервировала, но куда меньше.
– Зачем?
Хороший вопрос. А ответа к нему, часом, не прилагается? Ну такого, который бы устроил этого самца?