Ну как можно оставаться культурным человеком в таких обстоятельствах? Тем не менее силы на приличный ответ я нашла:
– Мам, дай поспать.
– Крис, уже десять, – наставительно сообщили мне. – Уже солнце встало.
«Да хоть луна!» – мысленно огрызнулась я и уже собралась огрызнуться и вслух тоже, как тишину нашей тесной квартиры нарушил крик дверного звонка. От неожиданности подпрыгнула, проглотила крепкое слово, внезапно вскочившее на язык, и застыла. Застыла, потому что вспомнила. Глеб!
В дверь опять позвонили, и я не просто подпрыгнула – вскочила! Едва не упала, запутавшись в одеяле, выбежала в коридор. Когда отпирала замок, пальцы не дрожали – ходуном ходили.
– Гле… – Я осеклась.
Очень долгая, очень неприятная пауза. Сердце стучит все медленней – кажется, еще чуть-чуть, и остановится вовсе. И голос собачника как набат:
– Только без обмороков, ладно?
Обмороков не было, зато была мама, которая появилась в дверном проеме, спросила настороженно:
– Крис? Крис, это кто?
– Друг, – нагло заявил собачник и, отодвинув ошарашенную меня, вошел. Вслед за мужчиной и песик появился – все такой же большой, косматый и невыразительный.
Маман громко сглотнула, попыталась возразить, но тут и я отмерла…
– Все хорошо. – Прозвучало неубедительно, но все-таки. – Действительно, друг.
Волшебник растянул губы в фальшиво-бодрой улыбке, не дожидаясь приглашения, потопал в мою комнату. Пес за ним. Ну и я третьей…
– Крис! – окликнула мама возмущенно.
– Потом объясню.
Шок, в который впала родительница, был куда глубже, нежели показалось вначале. По крайней мере, только этим могу объяснить ее неуверенный, но все-таки кивок.
– Ты уже поняла, что случилось? – спросил собачник, едва мы оказались наедине.
Я помотала головой и направилась к шкафу – хоть халат накинуть, что ли. Подступающую истерику душила с горячностью Отелло, но получалось фигово. Глаза щипало от слез, в носу щекотало… ну тоже от слез, если в анатомические подробности не углубляться.
– Привязка сорвалась, – сказал мужчина устало. – Просто сорвалась привязка…
Он отдернул штору и уселся на узенький подоконник. Псина скромностью хозяина не обладала, косматая зараза запрыгнула на развороченную постель и сделала вид, что всегда тут спала. Я невольно поморщилась, но промолчала. В свете происходящего шерсть на простынях – сущая мелочь.
– Я не разбираюсь во всей этой хиромантии…
– Вальтез, – сказал мужчина.
– Что простите?
– Вальтез мое имя, – пояснил тот.
– Очень приятно. – Приятно не было, но хамить не хотелось. – Я – Крис.
– Знаю, – грустно усмехнулся собеседник. – Я все-все знаю…