Нойдак чуть не захлебнулся слюной, почуяв такие ароматы. Дернулся к своему горшочку, обжегся, замотал рукой. Рахта покачал головой и не спеша преломил поданный к столу каравай. Бабка и тут расстаралась, испекла хлебушка из белой, чисто пшеничной муки, а не из сурожи, как обычно. И чего она так старалась? Может, действительно решила задобрить Рахту?
Ужин начался и закончился пивом. Впрочем, это было скорее не пиво, а какая-та бражка, уж больно она была крепка да хмельна. Известное дело — каждый варит пиво как умеет. Но Нойдак на этот раз держался молодцом — то бишь на ногах удерживался… Видно, впрок пошли северянину уроки, что от Василька он в Киеве получил!
* * *
Еще один сюрприз — с печи слез, кряхтя, дед — старый-престарый, древний-предревний.
— Ну, чем, внученька, кормить деда будешь? — прошамкал старец.
— Сейчас, деда, сейчас! — засуетилась старушка.
— Это что ж, твой дед? — удивился Рахта.
— Дед, — подтвердил дедуля, — самый что ни на есть настоящий дед!
— А как звать-величать то тебя, дедушко?
— Да так и зови — дед Пильгуй!
— А сколько ж тебе лет, дедуля? — заинтересовался Рахта.
— Я штарый дед, мне — што лет! — заявил Пильгуй с гордостью.
— Странно, у соседки моей тоже дед-сто-лет живет, и тоже Пильгуем зовется, — удивился Сухмат, — и тоже весь день на печи лежит, а слезает только когда ложками за столом застучат.
— Да, бывает, старички соберутся, да хвастают, какими в молодости силачами бывали, — усмехнулся Рахта.
— Да, их послушать… — поддакнул Сухмат.
— А што? — насупился дед Пильгуй.
— Да ты тоже, небось, добрым молодцем был?
— Был…
— А нонче постарел, послабел…
— Ну уж нет! — прошамкал дед назидательно, — Вшя моя шила при мне!
— Это как? — удивился Рахта на немощного деда.
— А так, — сказал Пильгуй, — и шилы моей не убавилось!
— А доказать— показать? — усомнился Сухмат.
— Ох, годы мои древние, — вздохнул Пильгуй, — ну, пошли, не верясшие, покажу…
И дед всамдели поковылял к двери. Богатыри отправились за ним. Последним шел Нойдак, глаза его блестели. Конечно, он повидал уже немало чудес, но и сейчас ему было страшно интересно!
— Вот, зырьте, не верясшие, вот камень немаленький! — старик оперся на валун ростом с человека, — этот камень шо времен молодости моей ждесь штоит, на нем я шилу и меряю!
— Да, камешек что надо! — согласился с уважением в голосе Рахта.
— И ты, дед, что — его? — Сухмат вообще пребывал в полной растерянности.
— Шмотри, внучек, шмотри! — и дед Пильгуй оперся обоими руками о камень, — Шмотри, вот шила моя молодесшкая!
Трое наших героев — Рахта, Сухмат и Нойдак — впились глазами в камень, явно ожидая чуда. Дед продолжал упираться, но ничего не происходило. Камень как стоял, так и продолжал стоять, ни на волосок не двинувшись с места и даже не покачнувшись. Наконец, вздохнув, Пильгуй отнял руки от валуна.