Уж как Нойдаку спасибо говорили, как кормили, как веничками специально собранными парили… Впрочем, самое вкусное — молоденькая вдовушка с телом, как только испеченная пышечка — это вкусное-превкусное все-таки Сухмату досталось. Оно и понятно…
* * *
— Этот рыцарь давно здесь лежит, никто ничего не взял, — сказал мальчуган.
— Я бы и не притронулся, он, знамо дело, заколдован, — добавил другой малыш.
Мальчишки привели наших героев посмотреть на то, что осталось от закованного в железо с ног до головы рыцаря, неведомо как попавшего в наши края. По рассказу местных жителей никто не видел, как этот западный воин сюда приехал, просто однажды после сильной грозы нашли «это», лежащем в чистом поле.
«Это» было заковано в железный, уже начавшим ржаветь, панцирь, на голове был глухой шлем с узкими прорезями для глаз, ну, прям ведро — ведром, только что с дырками. И руки, и ноги были в железе, не было ни одного местечка, где виднелось бы тело того, кто был внутри доспехов.
— Влах хотел взять меч себе, — рассказывал мальчик, — только дотронулся — его синим огнем и ударило. Потом Влах лежал, посинел, но — оклемался! И больше никто не трогал…
— Да, хороший меч, — согласился Сухмат, — но я чужого оружия не возьму.
— Рукоять широкая, для обоих рук назначенная, — отметил Рахта, — я бы такой опробовал бы с удовольствием, но у мертвеца не возьму. Тем боле — заколдован… Нам колдовства и так хватает, лишнего не ищем!
Нойдак оказался смелее всех. Он вытащил заветный гарпун и, держа его за один конец, подцепил острием шлем мертвеца.
— Ба! Да он совсем сгнил… — с каким-то разочарованием отметил Сухмат.
— А почему мух нет?
— Известное дело — заколдован…
Нойдак опустил шлем, так чтобы лица мертвеца не было бы видно. Зачем пугать мальчишек лишний раз.
— Надо бы ему костер погребальный соорудить, — заметил Рахта, — все же воин…
— У них в обычаях — в земле хоронить, — возразил Сухмат, — видишь — крест на груди?
— Да чего зря болтать, — спохватился Рахта, — все одно… Заколдован, не притронешься!
— А может, колдовство уже прошло?
— Ну, попробуй, если охота! А мне — нет!
Сухмат некоторое время задумчиво разглядывал мертвеца, качал головой, наконец, высказался, так и не притронувшись к чужим броням.
— Да и доспехи у него маловаты, ни на меня, ни на тебя не сошли бы. А Нойдаку, может, и в самый раз. Будешь, колдунище, носить такой панцирь?
Нойдак в испуге замотал головой.
— Оно и правильно, ты в таком наряде и с земли не встанешь, — сказал Сухмат, — а брать меч у мертвеца я не хочу… Кабы сам его убил — другое дело!