Теперь уже по пехоте ударили замаскированные «панцеры» Дитриха Шталльманна. Короткоствольные 75-миллиметровые пушки и спаренные башенные пулеметы били по подошедшей уже вплотную к позициям русской пехоте. Это было страшно.
Во все стороны полетели ошметки тел, пули полосовали людей, а красноармейцы все напирали и напирали… Уже и раскалились докрасна стволы пулеметов от непрерывной стрельбы – несмотря на сорокаградусный мороз! Огонь и смерть уже не вызывали никаких чувств, только какое-то обреченное исступление. Стрелять… Стрелять… Стрелять…
Поле перед позициями «кампфгруппы» Шталльманна было сплошь усеяно телами красноармейцев. В некоторых местах мертвые лежали в два слоя – друг на друге! Над трупами в изодранных пулями полушубках и шинелях поднимался туман, пар – это остывала на морозе кровь русских. Снег из белого стал розовым. Черная земля в воронках от артиллерийских выстрелов превращалась в грязь, но не вода ее напитывала, а русская кровь!..
Тем не менее остаткам русской пехоты удалось прорваться к передовой линии траншей. Завязалась ужасная в своей жестокости рукопашная схватка.
– Achtung! Achtung! Не могу удержать позиции!!! – раздался в трубке полевого телефона захлебывающийся голос обер-лейтенанта Кольманна, командира пехотной роты.
– Отставить! Держать позиции! – рыкнул в трубку полевого телефона Шталльманн.
В трубке раздался какой-то невнятный хрип и звук удара.
– Кольманн! Кольманн! Verdammt! – Проклятье!
Гауптман бросил трубку полевого телефона и поднес к глазам бинокль. Над передовыми траншеями низко стлался дым, разглядеть что-либо за его завесой в мешанине тел было практически невозможно. Но вот он увидел, как фигурки в серых шинелях выскакивают из траншей и бегут в направлении второй линии обороны. Не выстояли…
Это было невероятно, но хваленая прусская стойкость уступила яростному напору русских, которые гибли здесь сотнями, но продолжали атаковать!
Ну что ж… Выбор был невелик.
Гауптман Шталльманн снова взял в руки полевой телефон:
– Минометная батарея, прием! Наводка по ориентирам «два», «пять» и «одиннадцать». Беглым, огонь!
– Яволь! – Голос связиста перекрыли отрывистые звуки команд минометного расчета.
А вскоре из-за обратного ската небольшой высотки послышались гулкие, отрывистые хлопки. В воздухе раздался протяжный вой и свист, а через секунду – грохнуло! Высокие фонтаны разрывов ложились плотно – как раз за передовой линией окопов немецкой оборонительной позиции.
За обратным скатом высотки минометные расчеты деловито, как муравьи, суетились у своих «адских труб».