– Держи.
– Товарищ командир, мы без связи остались, – «обрадовал» Горелова башнер. В огнеметной «тридцатьчетверке» стрелка-радиста не было: весь объем занимал сам огнемет, установленный в шаровой установке вместо курсового пулемета. Так что и механику-водителю пришлось потесниться. – Радиостанция от ударов и сотрясений совсем «накрылась», починить нету никакой возможности.
Николай Горелов вяло выругался. Мощная американская радиостанция «добивала» даже сквозь помехи, и неважно, кто их ставил, немцы или же приносили снежные заряды. Такие рации с сентября приходили в Советский Союз по ленд-лизу. Вряд ли у пехотинцев была хоть одна такая. Чудо уже то, что расщедрились и установили на командирском танке… Командир снова выругался и провел черной от сажи ладонью по чумазому лицу.
– Экипажу привести в порядок машину. Проверить техническое состояние двигателя и ходовой. Проверить исправность пушки и пулемета, наличие к ним боеприпасов.
– Командир, огнесмесь у меня давно закончилась.
– Хрен с ней, нам уж точно ее не подвезут… – Горелов окликнул нескольких солдат: – Передайте своим командирам: через десять минут – построение личного состава.
– Есть!
Личный состав… Стоя перед строем, Горелов вглядывался в лица солдат. Обветренные, словно высеченные из гранита. Уже высеченные – не через полвека… Все прокопченные, злые. Сплошь и рядом – раненые. Шатаются, но стоят.
– Товарищи красноармейцы и командиры, объявляю вам благодарность!
– Ура! – Откуда только силы на приветствие: гаркнули от души.
– Товарищ командир, а когда подкрепление будет?
– Не будет никакого подкрепления. Будем стоять насмерть.
– Есть стоять насмерть…
– А где комиссар?
– Убило комиссара, уже отстоял свое.
– Приказываю: собрать уцелевшее оружие и боеприпасы. Распределить между живыми… боеспособными. Потом – отдыхать! Это приказ, нужно хоть немного восстановить силы.
Красноармейцы и командиры забрались в чудом уцелевшие немецкие блиндажи и землянки. Затопили буржуйки, их жар отогрел уставших от тяжкого ратного труда людей. Достали консервы, свои и трофейные. Нашлись галеты и сухари. Как награда для измученных холодом и смертями солдат – фляжка спирта и трофейный шнапс.
Николай Горелов позволил себе выпить самую малость. Из всех выживших командиров он один обладал необходимым боевым опытом. Остальные просто не успевали его набраться. Гвардии капитан бронетанковых войск, ветеран грандиозной пограничной битвы в районе Луцк – Дубно – Броды, а также танковых засад против «панцеров» под Москвой, он понимал, что немцы будут долбать их позиции, пока не сотрут в порошок, в снежную пыль.