Но на этот вечер их тем не менее эвакуировали. Куда и до какой поры? – вот это осталось за кадром. Во всяком случае, за нашим.
Квартира, однако, не пустовала, скорее наоборот – была плотно набита бомондом, хотя самого Инфанта нигде не наблюдалось. Вместо него на стенах висели тесные ряды листов из плотного картона, на каждый из которых был направлен свет из галогенных электрических осветителей, как-то хитро приспособленных под потолком. Через всю комнату, тоже под потолком, был растянут транспарант абсолютно типографского качества:
«Обнаженный Портрет!» – гласил транспарант. – «Творческая выставка работ Инфанта Маневича».
Так мы поняли, что перед нами выставка. А на листах картона, перед которыми, кстати, толпились ценители, – творчество.
И вообще, в комнате, из которой все лишние предметы были эвакуированы вслед за старушками-коммуналками, тоже нависала атмосфера праздничного творчества – мелким шепотком часто звучали слова «находка» и «образ», а кроме того, слово «видение». А еще атмосфера нависала шуршанием мужских ботинок по натертому паркету и женских вечерних платьев по плечам и спинам их владелец. Не говоря уже про их талии.
Мы тоже обошли комнату по периметру, осмотрели картонки.
Ну что сказать – на каждой из них был нарисован домик с окошком, дверью и трубой, из которой абсолютно везде вился извилистый дымок. Впрочем, творчество автора выходило за рамки функциональных стен и крыш.
Действительно, каждый домик отличался от другого чем-то уникально своим. На одном – прямоугольное окно было замазано густо-синим, на другом – ядовито-оранжевым. Но и не только окно, двери часто тоже были замазаны, и тоже разными яркими, бросающимися в глаза цветами.
– А что, – объединил наше общее заключение Илюха, – дверь – она тоже прямоугольная. А прямоугольник – он тот же квадрат, только с неравными сторонами.
– Ну как же, одно слово – Маневич, – перешла на личности Жека.
Потом мы стали приглядываться к табличкам под картинами. Говорил ли я, что там имелись таблички под каждой картонкой и на них было что-то написано? Оказалось, судя по названиям, что разрисованные домики, все, абсолютно поголовно, были обнаженными портретами.
Большинство домиков определенно описывали главный предмет Инфантова вдохновения – девушку Маню. Как правило, окна и двери здесь были разукрашены в яркие, жизнеутверждающие цвета. Хотя фантазия автора двинулась еще глубже, и некоторые окошки поражали гитарообразной плавностью форм – иногда овальных, иногда округлых, – чем напоминали морские иллюминаторы. Впрочем, тоже старательно выкрашенные.