А затем рассказал, что ко мне вдруг начали приходить кучи писем — в речи это было сформулировано как-то получше, — напомнившие мне о людях, которых я когда-то знал, о друзьях детства, которые, прочитав про меня в утренней газете, вскакивали со стульев, восклицая: «Да я ж его знаю! Мы с этим парнишкой вместе играли в детстве!» — ну и тому подобное; очень приятные письма, выражавшие, насколько я понял, любовь ко мне. И вот за это я вам и благодарен.
С речью все обошлось хорошо, но на неприятности с членами королевской семьи я все-таки нарвался. На королевском обеде я сидел рядом с принцессой, учившейся в американском университете. Я полагал, совершенно ошибочно, что она разделяет мои взгляды. Что она — такая же девушка, как все прочие. И заговорил с ней о том, как долго королю и членам его семьи приходится выстаивать перед обедом, пожимая руку одному гостю за другим.
— В Америке, — сказал я, — это наверняка проделывалось бы с большей рациональностью. Мы сконструировали бы машину для рукопожатий.
— Да, но здесь для нее не нашлось бы рынка сбыта, — смущенно ответила она. — Не так уж и много у нас особ королевской крови.
— Напротив, рынок получился бы очень обширным. Поначалу такая машина имелась бы лишь у короля — он мог получить ее от нас бесплатно. А потом она, разумеется, понадобилась бы и другим. И встал бы вопрос: кому следует разрешить обладание такой машиной? Одну может купить премьер-министр, затем председатель сената, затем большинство его первых заместителей. Ну и возник бы большой, расширяющийся рынок, и вскоре вам уже не пришлось бы выстраиваться на приеме в очередь, чтобы обменяться рукопожатием с машиной — вы поручали бы это своей собственной!
Другой моей соседкой по столу была женщина, которая отвечала за организацию этого обеда. Когда ко мне подошла, чтобы наполнить мой бокал, официантка, я сказал:
— Нет, спасибо, я не пью.
А эта дама сказала:
— Ничего-ничего, пусть нальет.
— Но я же не пью.
— Все в порядке. Посмотрите — видите, у нее две бутылки. А мы знаем, что номер восемьдесят восьмой не пьет. (Этот номер стоял на спинке моего кресла.) Бутылки совершенно одинаковые, однако в одной из них нет ни капли спиртного.
— Но откуда вам это известно? — воскликнул я.
Она улыбнулась:
— Присмотритесь к королю. Он тоже спиртного в рот не берет.
Она рассказала мне кое-что о затруднениях, с которыми столкнулась в этом году. Одно из них сводилось к вопросу о том, куда посадить русского посла. На обедах, подобных этому, неизменно приходится решать, кто должен сидеть рядом с королем. Как правило, лауреатов премии усаживают к нему ближе, чем представителей дипломатического корпуса. А порядок, в котором рассаживают дипломатов, определяется тем, кто из них провел больше времени в Швеции. Так вот, к этому времени посол Соединенных Штатов прожил в Швеции дольше, чем русский посол. Однако Нобелевскую премию по литературе получил в этом году русский писатель, мистер Шолохов, а русский посол желал быть переводчиком мистера Шолохова — и, стало быть, сидеть рядом с ним. Сложность состояла в том, как усадить русского посла поближе к королю, не обидев ни посла Соединенных Штатов, ни других дипломатов.