— Так какого же черта ты вокруг него все вынюхиваешь и вынюхиваешь?
— Интуиция, — ответил лейтенант Элиа. — Что-то в этом Алехандро, — он насмешливо произнес его имя нараспев, — подсказывает мне, что кошерным он не ограничивается.
— Нам не за то платят, чтобы мы сидели спокойно, полагаясь исключительно на интуицию. В задачи нашего подразделения входит сбор материалов на основные синдикаты, а грошовых дилеров и сбытчиков мы предоставляем заботе местных участков, не так ли?
Элиа настаивал на своем, преодолевая очевидное сопротивление начальника.
— Я тут еще кое-что относительно него раскопал. Хотите послушать?
— Ну давай, выкладывай, — не без досады согласился Верзила Паули.
— Алехандро Монэхен. Его отец — явный сумасшедший. Служил в армии США, вышел в отставку, уехал в Мексику, женился на мексиканке. Был позднее убит как случайная жертва или очевидец в ходе покушения на главу городской полиции.
У Верзилы Паули глаза на лоб полезли от удивления. Не желая обнаружить своего замешательства, он отвернулся от лейтенанта и с напускным равнодушием спросил:
— А в каком, собственно говоря, городе это было?
— В Зихуатанеджо.
Тело главы отдела по борьбе с наркотиками забила ледяная дрожь.
— А как звали его отца?
— Имон Монэхен.
«Эти ублюдки не гнушаются тем, чтобы использовать сына Имона», — подумал он, из последних сил стараясь сохранять на лице выражение предельного безразличия.
— Забудь об этом парне, лейтенант. Он сущее ничто. Если бы у нас были лишние деньги, я потехи ради разрешил бы тебе повозиться с ним, но денег у нас нет. Так что сделай такое одолжение: оставь этого парня в покое раз и навсегда и займись действительно важными вопросами.
— Хорошо.
Элиа привстал со стула и потянулся за фотографиями.
— Оставь их, — распорядился Верзила Паули. — Чтобы больше не таскать мне его фотографий.
После того как лейтенант Элиа ушел, Верзила Паули вложил одну из фотографий Алехандро в конверт и в раздражении вышел из офиса.
Эспланада Баттери-парк-Сити шла вдоль набережной Гудзона, прямо напротив Джерси-Сити. Вода в реке поднялась высоко. Шагая по парку, Бурке заметил свою внедренную агентку на набережной. Держась за перила, она стояла у воды и провожала взглядом выходящий в открытое море сухогруз.
— Большой корабль, — произнес он, подойдя к ней сзади и остановившись у нее за спиной.
— Есть нечто романтическое в том, как большой корабль пускается в далекое плавание навстречу опасностям и бурям.
— Звучит как описание собственной профессии.
— Не совсем.
Она отошла от парапета и настороженно осмотрелась по сторонам. Мимо них на роликовых коньках пронесся молодой человек в блестящем черно-зеленом тренировочном костюме в обтяжку; его руки летели по воздуху, живя, казалось, самостоятельной, отдельной от всего тела жизнью.