– Ты смогла бы его узнать, если бы увидела снова? – допытывалась у Дженни милая молодая женщина с длинными каштановыми волосами.
«Неужели эта красавица тоже полицейский?» – спрашивала у себя Дженни. Эта женщина, Стелла, разрешила девочке называть ее просто по имени.
– Наверное, смогла бы, – предположила Дженни. – Да, я, скорее всего, узнала бы его.
– Ты примерно представляешь сколько ему лет?
Трудно сказать…
– Он не старый, но и не молодой, – ответила Дженни.
– Примерно как твоя мама?
– Старше.
– Как твой дедушка?
– У меня нет дедушки.
– Но ты ведь видела дедушек у других ребят, верно?
– Да. Но все они выглядят по-разному, – грустно пожала плечами девочка.
Стелла разговаривала с ней очень терпеливо. Она не сердилась даже тогда, когда Дженни не смогла припомнить ни цвета глаз незнакомца, ни во что он был одет… Но цвет его волос девочка все-таки вспомнила.
– Каштановые! Такие же, как и у вас, Стелла.
Та вздохнула:
– Понятно. Значит, самый обычный, самый распространенный цвет, какой только можно себе представить.
– Может быть, чуточку седой…
Но утверждать этого со всей уверенностью Дженни не могла.
Позвали художника, который принялся было рисовать портрет незнакомца со слов Дженни, но девочка не могла назвать никаких особенностей его внешности. Все сотрудники полиции обращались с ней очень любезно, но Дженни чувствовала, что ее слова разочаровывают взрослых – как школьного учителя неудачный ответ. В конце концов девочка принялась плакать. Конечно же, она провинилась в том, что прогуляла тогда рисование, но разве она знала, что этот проступок вызовет такой переполох?
Наконец их с мамой отпустили домой, но поехали они туда не на автобусе – их отвез на машине один из полицейских. Дженни слышала, как на прощание он сказал маме: «Вам сейчас нужно очень, очень серьезно поговорить с дочерью. Объясните ей, пожалуйста, какая жуткая опасность ее миновала!»
– Я обязательно поговорю с ней, – отозвалась мама. – Можете быть уверены.
Услышав эти слова, Дженни расплакалась еще сильнее, она чувствовала, что ей грозит хорошая головомойка. Ее так заругают! Кроме того, ее могут лишить подарков на день рождения, несколько месяцев не давать карманных денег и, может быть, до самого Рождества ей не разрешат ходить в гости к подружкам.
Однако, как ни странно, гроза миновала. Мама не ругалась, напротив: она заботливо налила для Дженни ванну с душистой пеной, потом накормила ее и уложила спать.
За едой мама тоже заплакала, и через некоторое время сказала, что завтра не пойдет на работу и что Дженни тоже может оставаться дома. Им надо поговорить.