– Да. Последней машину брала я. И именно я забыла закрыть ее на ключ. Я просто припарковала ее и побежала домой, а утром Томми безо всякого труда в нее забрался.
– И все это ты рассказала Натану Муру?
Она покачала головой:
– Нет. Он знает только предысторию. Я рассказывала ему о моем детстве и юности с Майклом. О страсти к Эндрю. О смерти Томми. Он не знает, что…
– …что Майкл был не виноват, – договорил фразу Фредерик.
Вирджиния кивнула.
– Боже мой, – вздохнул Фредерик. – Про этого Эндрю я до сего момента ничего не знал…
Она махнула рукой:
– Это было так давно. Просто интрижка, но я вообразила себе, что это моя самая большая любовь. Женатый мужчина, который не собирался бросать ради меня жену и ребенка…
– До чего же банально, – проронил Фредерик.
Они помолчали.
– А верность и преданность для тебя, как я погляжу, всегда были пустым звуком, – с горечью заметил Фредерик.
Что она должна была отвечать на это?
– Да, я изменяла Майклу с Эндрю, – выдавила она. – Но это было не самое страшное. Самое страшное…
Фредерик встал, сделал несколько шагов по кухне, словно хотел убедиться, что все происходит не во сне, а наяву.
– Майкл не вынес груза своей мнимой вины, и ты не сделала ничего, чтобы разубедить его в этом? Почему ты переложила на него ответственность за гибель Томми? Почему ты взвалила на него свою вину, Вирджиния? Почему?
– Я не знаю. Разве теперь это имеет какое-то значение?
– Но это совершенно не в твоем характере. Ты ведь не труслива…
– Значит, труслива.
Фредерик постоял немного, поглядывая на нее с некоторым отчуждением:
– Теперь я понимаю, что за тень лежит на твоей жизни.
– Натан нашел одну мою старую фотографию, – выдохнула Вирджиния. – На ней я еще совсем зеленая. Он сказал, что не может понять, почему молодая Вирджиния и та женщина, что живет сейчас в Ферндейле, так мало похожи друг на друга. Он предположил, что между этими двумя отрезками жизни случилось что-то очень серьезное… Я рассказала ему о гибели Томми, но этого Натану показалось мало. Он чувствовал, что я умалчиваю о чем-то еще… Но мне не хватило смелости рассказать ему все до конца.
– Так ты обвиняешь меня в том, что я не был таким провидцем, как твой Натан? Что я не расспрашивал тебя о прошлом?
– Нет. Я ни в чем тебя не обвиняю, Фредерик. Абсолютно. Какое я имею на это право? После всего, что я натворила… Сколько людей пострадало из-за меня… – На несколько мгновений она прикрыла глаза. – Я каждый день собиралась сказать Майклу всю правду. Рассказать ему обо всем: о моей долгой связи с Эндрю, об этой идиотской отельно-постельной встрече в Хантингдоне, о том, что именно я в спешке забыла запереть машину… И о том, что Томми погиб исключительно по моей вине. Но я не могла преодолеть себя. Каждый день я собиралась поговорить с ним и всякий раз находила тысячу причин, чтобы не делать этого. Почему? Сегодня я понимаю, что я боялась не реакции Майкла, а просто страшилась озвучить свою вину вслух. Высказанная тайна – это уже не тайна, а реальность, закрыть глаза на которую мне уже никогда бы не удалось. Именно этого я и боялась. Так боялась, что даже обрадовалась, когда Майкл исчез, ведь мне уже не надо было объясняться с ним.